Делать нечего, пришлось засучить
рукава и начать перебирать пыльные стопки, ища нужное. Часть книг
мне была известна, являясь перепечатками работ разных авторов, что
когда-то были учебным пособием для учеников. Актуальные стояли на
полках в общем зале, а устаревшие пылились в запасниках, навроде
этого архива.
Тут мне попалась солидная книженция
по метамагическим преобразованиям для третьего курса, от
неизвестного автора, какого-то Силезия Вахминского и сравнив её с
тем пособием по которому учился сам Вольдемар, я внезапно понял,
что том в руках будет раза этак в два толще.
- Картинок, что-ли, понапихали? - с
некоторым удивлением, буркнул я, но беглое пролистывание показало,
что иллюстраций тут было ничуть не больше чем в новом пособии.
Отложив учебник в сторону, чтобы
потом в спокойной обстановке сравнить в чём разница, я закопался в
стопки снова.
Внезапно обнаружился, неизвестно как
затесавшийся среди солидных изданий, дневник ученика первого курса,
некоего Саладана. Полистал и его, обнаружил, что количество
дисциплин, двести лет назад, было больше. И, спрашивали за них,
судя по всему, сильнее, страницы так и пестрели красными буквами
“Г”.
Система оценки знаний была
четырехбальная, “А” - отлично, “Б” - хорошо, “В” -
удовлетворительно и “Г”, соответственно, неудовлетворительно.
Мало того, выяснилось, что само
понятие дневника мне известно исключительно по моей земной памяти,
а не Локариса. Когда учился он этого в Академиях уже не было, как
не было их и у студентов моей собственной группы.
Решив проверить свою догадку, я
выбрался из архива обратно в библиотеку, нашел Принс и задал
вопрос, почему именно после восьмисотого года.
- Так реформа образования была,
очередная, - удивлённо взглянула на меня та, - было решено, что
учебный процесс следует упростить, сделать менее сложным для
понимания студентов, поэтому старые учебные пособия убрали, вместо
них выпустили новые.
- Которыми сейчас пользуемся? -
уточнил я.
- Нет, которые сейчас, ввели позже,
после реформы девятисотого года.
- Опять упростили?
- Не совсем, скорее оптимизировали
учебный процесс, - дипломатично ответила библиотекарь.
- Так, - я ещё раз прокрутил в
голове весь разговор, и зацепился за слово, - “очередная”, - а до
восьмисотого года подобные реформы тоже были?
- Да, - кивнула Дарина, -
пятисотого, а до неё трёхсотого года, самая первая.