Так вот: при таких условиях, когда всё плохо и будет ещё
страшнее, зачем им всё это знать и помнить? Сейчас они более-менее
нормально живут, а если будут понимать, что происходит, не станет
ли только хуже?
Может, и не станет. У них сейчас должна быть весьма странная
жизнь, Швецов-старший, наверное, вообще у себя периодически
подозревает какую-нибудь психиатрию. Потому что нельзя жить с
выпадающими из памяти кусками жизни (а еще всякими недомоганиями
неясного происхождения) и вообще ничего не заподозрить. Или можно?
Может быть, он просто не может долго думать о том, что у него
что-то там не вспомнилось, не сошлось и выпало. Но значит ли это,
что его можно не расколдовывать?
Ладно, моральные дилеммы — не моё, в этом я в очередной раз
убедилась. Зато можно зайти с другой стороны. Вот ведь есть же у
меня контракт. Ребенка по контракту учить надо. Ребенка, который
может что-то запоминать и понимать, учить наверняка проще. Значит —
что? Значит, логически и магически правильно будет попытаться
натаскать Лену на снятие заклинания. Тогда она сможет помочь себе
сама, а мне будет проще ее учить. Одна только небольшая помеха тут
есть. Маленькая такая, незначительная почти. Я и сама-то не знаю,
как такую красоту снимать. Но это ничего, это нормально. К моим
услугам (теоретически) вся мощь библиотеки Комхрана.
Перо вещего ворона истлело на треть. Я решила, что с меня пока
что хватит, а перо надо экономить. Мне еще Лене заново гадать, и
кстати, надо уже окончательно прояснить вопрос, действительно ли
она Норе Штерн кровная родственница. А то мало ли что, у них тут
куда ни ткни, найдешь неожиданный поворот. Так что проверить не
помешает. Генетическая экспертиза была бы надежнее и проще гадания,
конечно, да где взять Нориной кровушки... будем играть тем, что
имеем, ладно уж. В общем, отложила я перо, отнесла посуду туда, где
ей самое место, и села за ноутбук, потому что набивать такие
полотна текста со смартфона — пальцы отсохнут. А я обещала
отчитаться Ирине Евгеньевне обо всем, что узнаю. И вот теперь,
похоже, самое время.
«Инночка, вы помните, что делают с гонцами, приносящими плохие
вести?» - Ирина Евгеньевна умудрялась писать как-то так, что я
практически слышала эту наигранно укоризненную интонацию: мол,
мной-то она довольна, я молодец и много всего раздобыла, но новости
плохие (да уж чего хорошего!).