В голове вертелись тысячи вопросов,
но они касались таких основ этого мира, что я просто задавливал их
в себе. Хотя чесалось. Очень сильно чесалась жажда знаний.
– Ну а вы-то кто, сударь? – граф,
прищурив один глаз, сфокусировал другой на моем лице. – Расскажите
о себе? Вы же тоже из Питера?
– Да, я простой студент, бежавший из
своего любимого города. Денег, к сожалению, хватило только до этого
места.
– Ай-яй! – укоризненно погрозил
пальцем Бестужев, слегка усмехнувшись. – Вижу, что вы что-то
утаиваете! Но я человек порядочный, коль мой спаситель не хочет о
себе распространятся, быть, так сказать, инкогнито, то и я не буду
его смущать своими вопросами. Можете полностью на меня
положиться!
Он захрустел сочным соленым
огурчиком, рассматривая посетителей.
– Какие планы на будущее, граф? –
спросил я его. После такого объема выпитого, такие вопросы уже не
касались бестактными.
– Дождусь машины и в Самару, – пожал
плечами Бестужев. – Буду крутиться, вертеться, искать деньги. У нас
сроку до середины следующего месяца, там будет первый платеж по
кредитам. Иначе всё – наше родовое поместье перейдет по долгам.
– И позвольте поинтересоваться
суммой?
Дмитрий Алексеевич поднял бровь,
помутневшим от алкоголя глазом рассматривая меня:
– Триста тыщ рублей.
– Хм, – я забросил в рот пельмешек.
Тщательно прожевал его, раздумывая над своим планом. – Вы
позволите, если я сделаю за вас первый взнос?
Граф выпрямился, с некоторым
удивлением смотря мне в глаза:
– Вы странный человек, сударь,
кстати, так и не знаю как вас зовут.
– Андрей, – торопясь, буркнул я
первое имя, что пришло в голову.
– Так вот, Андрей, – продолжал граф,
– вы очень странный человек. Поутру, перед тем как вернуться
обратно в бар, я зашел в полицейский участок, попросил материалы
дела по тому барону-мерзавцу. Они весьма поразительны. Три выстрела
– три трупа. Причем, сделанные в полумраке, и один из них точно в
лоб. Не каждый стрелок императорской гвардии на такое способен. К
тому же учитывая ваш весьма юный возраст... А теперь вы в довесок
за спасенную жизнь еще предлагаете мне весьма немалые деньги,
спасая тем самым и мою честь и род. Волей-неволей напрашивается
вопрос: зачем? Зачем вы мне помогаете? Только не говорите мне, что
по доброте душевной. Наш мир совершено не такой, и не предполагает
такой бескорыстности.