– Чего вас туда понесло? –
удивился я, подписывая мельком просмотренные бумаги отпечатком
собственной силы, надежно заменяющим обычные закорючки. Подделать
его тоже можно, но уже значительно сложнее. – Ты – артефактор,
Симона друидизм вообще преподавать могла бы, если бы понимала, как
свои фокусы делает.
– Филарим уговорил, –
сослался ученик на полуэльфа, большого специалиста по древней
истории, который занимался наукой ради разграбления гробниц, а
разграблением гробниц ради науки, живущего в моем подвале со своими
родными. По совместительству вампирами, что поделать, не повезло им
попасться под клыки жаждущих основать новое гнездо
кровососов. – Он утверждал, будто курс целительства,
преподаваемый в Академии, включает в себя разделы, посвященные
овладению особыми способностями организма, включая поиск еще
неизвестных качеств, присущих от рождения. И сестре полезно, и я
там успехи, наверное, делать смогу, ведь тонкая работа с артефактом
и тонкая работа с пациентом имеют много общего, главное в них –
иметь хороший контроль. К тому же в столице много больниц для
бедных, где можно тренироваться без особой опаски, что, если
пациент умрет, будут неприятности, и подбирать себе материал для
тренировок на любой вкус и с любыми патологиями, от банальных
ножевых ударов до наследственных проклятий.
– Какой способный
мальчик, – неодобрительно пробурчал я, отмечая циничность
рассуждений подростка. Но и правоту тоже, чего уж там. Нельзя сразу
стать великим хирургом, ну или как здешний и куда более эффективный
их вариант, целителем, сначала придется стоять на подхвате, потом
самому заниматься с не слишком сложными случаями. И кто-нибудь из
тех, кто окажется не по зубам молодому подрастающему поколению,
откроет их личное кладбище и станет источником ценного
опыта. – Всего полгодика в учениках у чернокнижника, а уже
последнюю совесть потерял и готов острыми ножиками, противными
зельями и жуткими заклинаниями народ изводить и маленьких девочек
хочет учить тому же.
– Просто у меня есть достойный
наставник, способный прирастить обратно оторванную им же самим
руку, даже если и находилась она первоначально совсем в другом
месте, – улыбнулся Ксен, уже привыкший, что мои слова и мои
дела могут быть диаметрально противоположными, да и сам
перенимающий понемногу такую манеру общения. А потом куда-то резво
ускакал вместе с маленькой почти-дриадой, так и не сказавшей ни
слова. И, возможно, даже не проснувшейся. Как показала практика
общения с подобными существами, четыре часа активности в день для
них не повод для паники и не симптом тяжелого заболевания, а
допустимая норма, ну а уж половина суток на ногах так и вовсе
трудовой подвиг.