Щёлкнул замками, откинул жёсткую крышку. Да, немного у меня
вещей.
Четыре пары чёрных сатиновых трусов. Столько же маек с узкими
лямками. Две рубашки в среднюю клетку, одна белая. Несколько пар
носков.
Отдельной стопкой лежала форменная одежда егеря —
болотно-зелёного цвета штаны и гимнастёрка. Сверху новенький
планшет для карт и документов. На нём — фуражка с кокардой.
Перекрещенные ружья и рогатая голова лося. Рядом с фуражкой —
широкий кожаный ремень с латунной пряжкой.
Учебники, тетради, исписанные стремительным почерком. Деревянный
пенал с карандашами и ручками. Стопка желтоватой писчей бумаги
формата А4. Записная книжка в переплёте из зелёного кожзаменителя.
Фотоаппарат «Смена-8м» и три кассеты с плёнкой.
Одежду я сложил в шкаф, на освободившиеся полки. Форму аккуратно
повесил на плечики — пусть отвисится.
Учебники и тетради пока пристроил на подоконнике. Хотел открыть
записную книжку, но передумал.
Позже посмотрю. На сегодня голова и так переполнена
впечатлениями.
Ещё и поэтому я решил с утра выбраться в лес. Нужно было
спокойно обдумать всё, что случилось за этот неимоверно длинный
день.
Я закрыл пустой чемодан и задвинул его под кровать.
Рюкзак оказался набит боеприпасами. То-то я замучился его
таскать. Две банки пороха «Сокол», банки с дробью и картечью.
Разборная пулелейка. Весы для дроби и пороха в картонной коробке.
Тут же — раздвижные мерки-чашечки. Лист плотного картона, весь в
круглых отверстиях. Картонные коробочки с капсюлями, три упаковки
папковых гильз. Десяток латунных гильз, уже стреляных. Я понюхал
одну и ощутил кисловатый запах сгоревшего пороха.
Кроме боеприпасов в рюкзаке нашлись несколько банок рыбных
консервов — килька в томате и сардины в масле. И банка говяжьей
тушёнки.
Ну, теперь-то я точно не пропаду, даже если завтра уйду в лес до
открытия магазина!
Я открыл охотничьим ножом банку кильки. Перекусил остывшей
картошкой с консервами. Похрустел солёным огурцом.
В чемодане нашлась жестяная баночка с грузинским чаем. Я взял в
сенях ведро и решил спуститься к речке за водой.
На улице было ещё светло, но деревня уже засыпала. Белые ночи в
самом разгаре. Стояла такая тишина, что я с крыльца слышал, как в
речке плещется мелкая рыбёшка.
За спиной скрипнула калитка.
— Эй, егерь! Постой!
Я обернулся. Возле калитки стояли двое парней, чуть моложе меня.
На одном — голубая майка с пятнами машинного масла. Другой одет в
застиранное поло. Руки у обоих — в карманах широких штанов,
перепачканных мазутом. Оба крепкие, широкогрудые. Трактористы, что
ли?