У дальней стены — широкий полок, над ним крохотное оконце. Под
полок задвинута скамейка для мытья. На ней перевёрнутый жестяной
таз с двумя ручками и засохший кусок хозяйственного мыла в голубой
пластмассовой мыльнице. На стене висит пересохшая лыковая
мочалка.
Шайка — вспомнил я слово из детства. Такой таз называется шайка.
В общественных банях только такие и были в это время. А в деревне
мылись, кто в чём горазд.
Надеюсь, эту баню удастся протопить. Тогда грязным я не
останусь. И постираться тоже смогу.
Наверное, надо составлять список — что купить в магазине в
первую очередь. Два куска мыла я привёз с собой из Ленинграда. А
вот мочалка нужна.
И нарезать веников! Сейчас самое время. Лист на берёзах молодой,
мягкий. Цветочные серёжки ещё не проклюнулись. Неделя-другая, и
будет поздно. Веник из не вовремя заготовленной берёзы осыпается,
остаются голые прутья.
Я вышел из бани и по привычке плотно прикрыл за собой дверь.
Подумал секунду, и приоткрыл, оставляя щель. Пусть воздух гуляет
свободно, сушит доски и брёвна. Дольше не сгниёт.
Шлёпая дном ведра по поверхности, я набрал воды с квадратных
мостков и вернулся в дом. Поставил на печку чайник и сел снаряжать
патроны.
Лампочка на кухне светила тускло. Я чуть не ошибся, взвешивая
порох на аптекарских весах. Ругнулся себе под нос и принёс из
комнаты настольную лампу. Взвесив порох, пересыпал его из чашечки
весов в мерку, чтобы не отвешивать каждую порцию.
Пока чайник закипал, я успел снарядить шесть патронов крупной
картечью и четыре — пулевых. Дробь снаряжать не стал. Охотиться вне
сезона, как делают некоторые егеря, пользуясь своим положением, я
не собирался. Патроны были нужны только на случай встречи с крупным
опасным зверем.
Отыскал в буфете алюминиевую кружку. Сполоснул под рукомойником,
щедро насыпал в неё заварки. Вот чего всю жизнь не понимал — это
как можно пить несвежий чай. Есть такие любители — заварят с утра
покрепче и весь день разбавляют кипяточком. Ещё и на завтра
оставят.
Ни вкуса, ни запаха в таком чае не остаётся — только горечь.
Бросил в чай три ложки сахара, подождал, пока немного остынет и
с удовольствием отхлебнул. Скрутил шомпол, разложил тряпочки, масла
и достал из чехла ружьё.
Если не уверен, что оружие вычищено — возьми и вычисти. Этот
неторопливый процесс всегда доставлял мне острое удовольствие.
Может, потому что ружья я привык чистить с самого детства — отец
разрешал ему помогать. Сколько лет прошло — а всё помню запах
ружейного масла и блеск света внутри хорошо вычищенного ствола.