- Что-то не слышал я ни о каком Тринклере, - сказал я задумчиво,
глядя на Павла. – Если он так хорош, то почему я о нем ничего не
знал?
Вопрос, конечно, был адресован не Павлу, а самому себе и скорее
был риторическим. Я ведь в действительности ничего не слышал об
этом изобретателе. И странно получается, вроде бы и двигатель со
слов Павла был лучше чем у Дизеля, а вот его развития я в будущем
не видел. Уж не потому ли, что уйдя с Путиловского под давлением
Нобеля, молодой инженер просто опустил руки? Или же тот же самый
Нобель его в будущем надежно закрывал, лишал возможности
изобретать? Гм, непонятно…. Но в любом случае, ситуация требует
немедленного разбирательства.
- Хорошо, Павел, - сказал я, приняв внутреннее решение. – Я тебя
понял. Скажи, а как бы нам найти этого изобретателя? Ты сможешь
помочь?
Павел был доволен. Я заинтересовался, а значит, он может быть
уверен, что я о нем не забуду и как-то вознагражу его. Что ж,
посмотрим.
- Я помогу вам отыскать его, - заверил он меня. – Я знаю, у кого
можно спросить.
Густава Васильевича Тринклера мы нашли через три дня. Он сидел
на съемной квартире и прикидывал куда бы податься. Работу в столице
не искал, справедливо полагая, что ему все откажут. И даже нам,
когда мы с Мишкой заявились к нему с предложением, он не очень-то
поверил.
Мишка постучал в самую обычную дверь квартиры. Громко, почти
требовательно. Прошла долгая минута, прежде чем она осторожно
приоткрылась, упершись в натянутую цепочку. Сквозь щель выглянул
недовольный глаз, подозрительно окинул нас с ног до головы:
- Чего вам угодно?
- Мы желаем видеть Густава Васильевича, - ответил дружелюбно
Мишка.
- Зачем?
- По делу. Мы узнали, что с господином Тринклером довольно
бесчестно обошлись на Путиловском заводе и по этому поводу мы
пришли поговорить.
Последовала долгая пауза, во время которой подозрительный глаз
внимательно нас ощупывал. Наконец, дверь прикрылась, послышался
звук снимаемой цепочки и пред нами предстал сам Густав Васильевич.
Выглядел он неважно – мятое лицо, круги под глазами, неухоженные
усы топорщились во все стороны, а прическа просила ножниц и
расчески. Запахнутый в длиннополый халат и туго перетянутый поясом,
он сложил руки на грудь и еле заметно пошевелил головой, приглашая
пройти.
- Проходите в комнату, - сказал он устало. Видимо не в очень
удачное время мы его решили навестить. Болел человек, если можно
так сказать. Но что странно, пройдя в небольшую комнату, я нигде не
обнаружил ни следа алкоголя, да и воздух в помещении был просто
спертый, давно не проветриваемый, но никак не угарный.