бобров-эмигрантов из Шрама, решивших ничтоже
сумняшеся построить себе на человеческих землях
водохранилище. Но самые опасные гости, так уж получилось,
через вал всё-таки не лезут. А вот к заставам Рубежников в
Горловине, бывает, заглядывают на огонёк.
Смертность среди Рубежников высокая: помимо нападения тварей
дикая магия опасна и сама по себе. Она как радиация - для обычных
людей незаметна, а последствия… Человек ведь тоже может
измениться. Никто точно не знает, из-за чего и в какой-то
момент организм вдруг перестаёт сопротивляться внешнему воздействию
и запускается трансформация. Далеко не все, попавшие под мутации,
способны их пережить. Зато те, кто смог… Мой биологический
папаша, его светлость герцог ван дер Хорт, выглядит как
двух-с-половиной метровый гигант, а его ручищи, уверен, без напряга
могут завязать узлом рельс. А ещё он без вреда для
здоровья пережил смертельное для нормального человека ранение
в почку, причём нож после контакта с кровью генерала Рубежников
выглядел так, словно в кислоте побывал…
До источника запахов жилья химеры донесли нас в быстро
сгущающемся сумраке. Я едва смог разглядеть внушительный частокол,
на который пошли столетние ели, и ворота, которыми и замок герцога
де Берга не погнушался бы. Закрытые ворота. За преградой смутно
угадывался конёк крыши. Стучать рукой было явно бесполезно, я стал
долбить в створку пяткой копья, почти уверенный, что меня не
услышат. Если здесь такие деревья на забор пускают, то стены дома,
небось, и вовсе толще иных каменных. Но нет, повезло. Похоже кто-то
в этот момент оказался во дворе, выбравшись из-под крыши скорее
всего по прозаической нужде.
- Кого там несёт?! - мокрая метель, мгновенно тающая на земле,
глушила и уносила звуки, так что приходилось орать,
надсаживаясь.
- Путников! - я проглотил парочку эпитетов, которыми не стоит
награждать любителя дурацких вопросов, если он находится за
закрытыми дверями. - На ночь пустите!
- Шляются там всякие, - этого, а то ещё чего и похуже я не
услышал, но заранее был готов простить сквернословие мужику,
загремевшему запорами. Тяжёлая створка нехотя пошла во внутрь, я
разглядел мерцающий язычок пламени масляной лампы в руке у
встречающего. - Заводи лошадей… твоё благородие.
Надо же, плащ, мокрой бесформенной серой в темноте тряпкой
липнущий к моей спине разглядел, глазастый.