- И меня
прости. Хочу тебя назвать отцом! Твоя дочь чиста и свежа, отдай ее
мне! Забери мои стада, оставь мне Ору и коня, проживем
как-нибудь…
Напарис
оттолкнул дочь, расправил покатые плечи, но вспомнив, что не сам
приехал, тут же бросил в мою сторону виноватый взгляд. Я улыбнулся
ему и кивнул, мол, действуй.
- А давай
породнимся! – крикнул номад и широко расставил руки, приглашая
Напита обняться.
Вожди
обнялись, воины наши и те, что вышли навстречу, завопили здравницы,
захлопали друг друга по плечам и стали потрясать оружием. Потом все
мы направились к шатрам и повозкам.
Молодые шли
на три шага впереди. За ними я и Напарис. «Как же его дочь хороша
собой!» - думал я и тут же корил себя за эти мысли. Ведь очевидно,
молодожены любят друг друга! Оказалось, что это не так.
***
Воздух был
теплый и ласковый. На безлунном небе звезды выступали ярче, делаясь
все многочисленнее, слабо освещали широкую темную гладкую равнину.
Сладкий запах плыл над степью, и свежая роса, предвещая на завтра
хороший день, опускалась на травы.
В становище
кое-где еще горели костры, но большинство шатров и кибиток уже
тонуло во мраке. Я подошел к своей палатке, заглянул туда, - там
никого не было: в такие теплые ночи приятнее спать под открытым
небом, на подостланном войлоке или прямо на мягкой траве. Постоял,
прислушался к сонному храпу товарищей, мешавшемуся со звоном и
стрекотанием кузнечиков, прилег около местного чума, потянулся и
откинулся навзничь, подложив руки под голову.
Вдруг мне
показалось, что кто-то идет, ступая осторожно, неслышно.
Прислушался и, с внезапно вспыхнувшим охотничьим чувством,
приподняв голову, стал всматриваться в темноту.
Неясная
фигура появилась, осторожно обходя спящих, направилась к палатке.
Скоро мне удалось разобрать очертания: Ора!
Девушка
присела рядом и зашептала:
- Чужак,
смотри, в стороне светится костер юношей. Там до рассвета не
стихнут разговоры о подвигах отцов. А женщины до рассвета будут
ворочаться на коврах и войлочных подстилках. Сон их прогонит жажда
ласки. Внутри рода юноша не касается девушки, девушка не касается
юноши – так велят обычаи. Я, как и другие, тоже грустила по
вечерам. В теле моем бродили смутные желания. Мне казалось, что я
ищу кого-то, кого-то жду. Но никто не приходил и никто не
приходился мне по душе. Я отвергла много сердец, благо по нашим
обычаям женщина имеет право свободно выбирать. Чего я хотела?
Красоты? Мудрости? Славы? Я не знала, поэтому и согласилась выйти
замуж за Напита. Ведь он и красив, и умен, и богат.