Второй раз
я встретился с государем перед самым отъездом. Мы тепло
попрощались, Левкон пообещал, что к осени разделается с изменниками
и намекнул, что надеется и меня увидеть во главе могучей армии
номадов, способной сокрушить всадников Тиргитао.
Еще в
столице я тщательно готовился к операции возмездия подлецу Феоклу.
Наконец, мы отправились в путь, и первая часть моего плана начала
осуществляться.
Прежде, чем
выдвинуться к Феодосии, я надел на себя богатый – из хлопка,
который привозят в Боспорское царство из далеких стран Востока,
эллинский хитон и сандалии из мягкой кожи с сияющими медными
заклепками. К широкому поясу, украшенному серебряными накладками,
прицепил фракийский меч и пристегнул серебряной булавкой - фибулой
к хитону пурпурный плащ - гиматий. Теперь я выгляжу богатым
человеком. А, как известно, с таким человеком должен путешествовать
раб.
Авасий
надел более простую одежду – экзомис и коня своего оставил с Лидом.
В глазах феодосийских стражников именно он должен выглядеть моим
рабом. Через плечо Авасий нацепил вместительную котомку. В ней пока
покоилась смена простой одежды для меня и кинжал, завернутый в
тряпицу, но в Феодосии мы планировали заполнить ее серебром из
клада, прикопанного нами за храмом Аполлона.
Мы уже
видели серые стены Феодосии, когда Авасий оступился и подвернул
ногу. Его лодыжка тут же опухла и посинела. Если бы не его жажда
мести Феоклу, то непременно бы отдал ему лошадь и отправил назад.
Однако я сам недавно узнал, что такое зуд мести. И лишить товарища
возможности оставить в прошлом все пережитое в рабстве по вине
этого эллина я не смог. Вздохнув, решил смириться с вероятностью
осложнений. Впрочем, они могли возникнуть только после окончания
операции, в успехе которой я не сомневался.
В город мы
вошли через западные ворота. Стражники, издалека завидев мой
пурпурный гиматий, лишь подтянулись, а увидев брошенную им
серебряную монету, еще и прокричали:
- Хайре,
Кейсар!
Мы не знали
в городе никого, Феокл не в счет, где могли бы остановиться, а
ночевать на улице было опасно - это могло вызвать подозрение у той
же городской стражи. Я попросил проходившего гражданина указать нам
какую-либо гостиницу. Тот с удивлением оглядел человека в красивом
эллинском платье, сопровождаемого рабом, и указал дорогу, но потом,
повернувшись, долго глядел нам вслед. Мне тут же захотелось
спросить его о столь странном поведении, но я лишь пристально на
него взглянул и парень ушел. Позже я вспомнил, в какой гостинице
нам пришлось ночевать в Мирмекие, и догадался, что уважаемые
граждане не посещают гостиниц, ведь там ютятся только рабы,
иностранцы и всякие подозрительные лица.