Утро еще не перетекло в день, когда
размышляя, я брел мимо храма Диониса, любуясь глубиной студеной
синевы, стрижами, мелькающими высоко в небе, и ничто не предвещало
беды, разве что смутили меня воины с шумом и топотом снующие у
дворца. Обычно хилиарх Андроник – держал гоплитов подальше от царя,
чтобы те не докучали молодому правителю просьбами. Каждый из них
хотел больше серебра и землю. Левкон же пока не научился говорить
«нет», правда и «да» от него я слышал не часто. Не зря
с детства его обучали лучшие учителя из царедворцев. Как бы там ни
было, но воины во дворце – к новостям, которые вполне могли
поставить крест на моих грандиозных планах.
Андроника я уважаю, хоть и не стали
мы с ним приятелями. От всех, кто был приближен царем, хилиарх
держит дистанцию, при этом, оставаясь Левкону верным слугой и
наставником. Говорит этот умудренный опытом солдат мало, но то, что
я услышал однажды, восхитило и запомнилось. Он как обычно без
особого повода поучал царя, но я стал прислушиваться, когда
Андроник заговорил о врагах, битвах и смысле жизни.
«Тот человек, который разрушает
созданное другим человеком, идет против смысла существования
человеческой жизни, а значит он враг человека! А враг заслуживает
чего? Смерти! Его уничтожают! Но возможно ли это без битвы? Нет,
врага уничтожают в бою. А бывает ли битва без жертв? Не бывает.
Одни получают раны, другие погибают, но перед лицом смерти каждый
человек знает и помнит, что бьется он ради сохранения творений рук
своих! Это и называется настоящим подвигом. Меч в моих руках
напоминает, что я рожден и существую для подвига! Если ты не
совершишь ни одного подвига, то напрасно ешь мясо, пьешь вино,
спишь и дышишь. Ибо не сделал того, для чего был создан…»
Ох, не случайно я вспомнил о
командире царских гоплитов, вот он - стоит у входа во дворец,
теребит кончик потертого ремня, нервничает. Ха, смотри какая
неожиданность! – думаю, но обращаюсь к нему с почтением:
- Славься! – приветствую
Андроника.
- Процветай! – отвечает он, и я вижу,
что если промедлю с вопросом, то не успею его задать воину
вовсе.
- Что случилось?
- Война, скиф. Война…
Андроник замечает, что я еще хочу о
чем-то его спросить, однако одергивает багровый, выгоревший на
солнце плащ и быстро уходит. Мне остается поспешить за ним по
длинной прохладной анфиладе и считать арки. Так уж устроен мой
мозг: я постоянно что-нибудь учитываю, регистрирую и отмечаю. Зато
потом могу легко вспомнить весь прожитый день, разговоры и даже
собственные мысли. А делать это мне приходится регулярно, чтобы
другим усложнить задачу составить на меня верное досье или вовремя
обнаружить собственный просчет и найти способ исправить впечатление
о себе.