Левкон
зашептал в ухо, касаясь пересохшими губами мочки и от услышанных
новостей, я почти перестаю обращать внимание на щекотку:
- Фароат,
Тиргитао снова захватила Синдику. Она казнила Митродора и посадила
на трон своего сына Октасамада. Гекатей сбежал в Кепы и послал к
нам просить о помощи Гилона.
Волнение
Левкона передалось и мне. Ведь Митродор – младший сын Сатира! Это
не эллин Гекатей к которому по правде царица меотов имела вполне
обоснованные претензии. Пролита кровь Спартокидов – владык
Боспорских! Вот и сбылись мои опасения о будущем
Левкона.
- Будет
трудно поймать Тиргитао…
Хоть я
произнес свою мысль тихо, бормоча под нос, Левкон живо
ответил:
- Ты же
скифский вождь? Паралат?
- Это
так.
- Приведи
мне столько воинов, сколько сможешь собрать, и мы поймаем
меотянку!
Бледный, но
быстрый и готовый на все, владыка покинув ксист, оставил меня в
раздумьях. За ним вышли Андроник и Гилон.
- Скиф, о
чем попросил тебя владыка? – услышал за спиной не по возрасту
звонкий голос Гиппиаса.
Так я тебе
и сказал! Но ссориться со жрецом в мои планы не входит, я улыбаюсь
и говорю почти правду:
- У царя
нет воинов, чтобы поймать Тиргитао. Об этом он говорил…
Жрец кивает
большой головой, трет горбатый нос и, склоняясь ко мне,
обдает удушливым смрадом – немыслимой смесью
болезненных миазмов и зубной гнили, говорит теперь он
тихо:
- Ты любишь
золото…
Он не
спрашивает, скорее, утверждает, и я не вижу причин возражать
ему.
-
Да!
- Нашему
царю скоро будет не до тебя. Зайди вечером в храм, получишь от
казначея серебро. Скачи к своим соплеменникам и приведи их сюда.
Служи мне скиф, а не мальчику. Заботься о своих воинах, а я стану
заботиться о тебе.
Гиппиас был
так уверен в моем согласии, что отечески похлопав меня по плечу,
отвернулся и, опираясь на посох, побрел к платановой
аллее.
Вот тебе и
воробушки! Еще одна уловка, рассчитанная на простаков, как
несколько выигрышей в начале игры, поддерживающие иллюзию, что все
складывается в твою пользу. И моя мнительность вопит о реальной
опасности. Не мне, но Левкону…
Глава 2
На улицах
Пантикапея уже было тихо и безлюдно. Прохожих встречалось немного,
но они стали попадаться все чаще, по мере приближения к центру
города. Женщины несли на плечах высокие амфоры с водой, у некоторых
лица были открыты, у других закутаны вуалью, позволявшей видеть
только одни глаза. Ремесленники работали в прохладной тени своих
открывавшихся на улицу лавок. Чинили сандалии, кроили широкие куски
белой ткани или покрывали лаком и красками глиняные сосуды
разнообразной формы. Около красивых домов, осененных деревьями,
суетились невольники, работавшие в садах, слышался хозяйственный
шум, стук ножей, из кухонь вместе с дымом поднимался возбуждающий
запах готовящегося ужина.