Сидит Ваня на холме посреди цветущего луга и думает: все вокруг красиво так, только вот странно. Будто и не на земле он вовсе. Смотрит, а земля-то под ногами светится. Цветы все подсолнухи золотые да крины из чистого серебра (лилии). Ну. Думает, видно умер я и теперь в Ирийском саду очутился. Может и Жар-Птица сыщется? А цветы вокруг как живые, то поклоняться, то в пляс пустятся. Встал Ваня, сорвал подсолнух золотой, а в нем как в зеркале, отражение видно. Смотрит, и понять не может, кого перед собой видит. Он или не он, только на 10 лет моложе. Кудри у него золотые, глаза синие, губы алые. Взглянул на себя в другом цветке, то же самое. А вокруг деревья красоты невиданной, все в плодах. Сорвал один – попробовал, и понял, что такого вкусного плода в жизни не ел ни на земле, ни у Волхова, ни в подводном царстве Ящера. Один плод, будто солнце красное, другой – будто месяц золотой, третьи, как часты звездочки. Смотрит – река течет. Подошел ближе, а вода в ней белая. Попробовал, а в реке-то не вода, а молоко течет. Глянул на бережок, а бережок кисельный. Попил Ваня, поел, дальше пошел. Видит лужок, а на лугу коровы пасутся. А у коровок меж рогов месяц блестит, а из вымечка молоко серебряное струится. Пригляделся, видит девица краса, длинная коса сидит на холме пироговом коровку доит.
Повернула девица голову, а лицо у нее светится. И платье, будто из серебра все сияет.
– Здравствуй, Ванечка, – говорит девица. Я Луна, Луница красная девица, Месяцу сестра, звездочкам подруга, Солнышку невестушка. Ну, как тебе в моем чертоге? Все ли по нраву?
Поклонился ей Ваня, поблагодарил за угощенья и спрашивает, жив он или мертв?
А Луна Луница отвечает: Мертвые, то есть Навьи в ее чертог не попадают.
– А есть ли в твоем чертоге Жар—Птица чудесная?
– Живет она не здесь, Ваня, но и сюда залетает – ответила Луна.
И решил Иван, что от добра добра не ищут, как придет время так Луна его сама и отправит на землю, коли надобно будет.
Стал он по Луне ходить – бродить, узнал о лунных травах, цветах и деревьях, стал собирать лунные каменья – самоцветы, научился играть на рожке лунные песни, разучил песни лунных птиц. И казалось ему, что кроме него да Луны в этом царстве никого и не было. Ни рассветов, ни закатов, ни весен, ни зим, ни жары, ни холодов, только сияние в небесной мгле. Жили они с Луной, будто брат с сестрой, хорошо жили – не тужили. В серебряном тереме, с зеркальными потолками, хрустальными кроватями, стеклянными стенами. Так хорошо ему на Луне было, будто и не знал он другой жизни.