Высший маг секунду молчал, а потом произнес:
– Та, которая существует в обличье Синей Рыбы.
Луна еще раз хихикнула.
– Ах, она?.. Да, припоминаю эту историю. Между прочим, это довольно неплохое обличье. Мне кажется, она всегда была такой, хотя знаю, что когда-то она выглядела, как все Высшие… Так что же она должна сделать?
– Найти Избранного и привести его сюда.
Мелани мгновенно посерьезнела. Шутливый тон исчез.
– Избранного? Так значит, время настало?
– Да. Сейчас непростое время для всех нас.
Лунный свет серебром заливал все вокруг – цветущие яблони в саду, высокую кованую ограду парка, большой старинный замок с высокими стрельчатыми окнами, каменными колоннами у парадного входа и многочисленными балконами, башенками и галереями, широкую реку вдали с перекинутым через нее мостом. От напряжения воздух тихо и тонко звенел, как натянутая струна, и все пространство, от земли до небесного свода, было переполнено томительным, беспокойным ожиданием. Мир, с виду такой спокойный и безмятежный, чуть не лопался от нетерпения. Мир ждал новостей от Синей Рыбы.
В Зале Совещаний – большой комнате со сводчатым потолком за круглым дубовым столом, уставленном множеством свечей, сидело несколько десятков существ с самой фантастической внешностью. Здесь были огромные птицы с золотым оперением, которых у нас назвали бы фениксами, были существа, похожие на древних полубогов, с крыльями и без, были духи, бесплотные и прозрачные, чьи эфирные тела слабо трепетали в предрассветных сумерках.
Ротсен заложил руки за спину, и зал замер в ожидании.
– Синяя Рыба отправилась в путь три равноденствия назад, – начал он, – И с тех пор от нее было всего два сообщения, и то давным-давно: первое, что она благополучно добралась до места, а второе – что она приступила к поискам. Все! Больше от нее не было ни строчки! Ни слова! Может быть, Трейнс ошиблась? Может, нет никакого Избранного? Или мы ищем его не там, где надо? В любом случае, больше ждать нельзя, вы сами знаете, почему. Нужно либо отправлять на поиски кого-нибудь еще, либо…
Реакция на эти слова была мгновенная: по залу пробежал ропот, все усиливаясь, нарастая, пока не превратился в шум, такой громкий, что в нем нельзя уже было разобрать отдельных голосов: каждый старался перекричать другого. Многие вскочили на ноги, кое-кто возбужденно хлопал крыльями, некоторые яростно хлестали себя хвостами по бокам, меняя цвет с бледно-розового до темно-фиолетового.