У меня была государственная стипендия – виданное ли дело для
девицы, если не из низов, то всяко к оным приближенной, -
определенная репутация, подработка в университетской лаборатории и
с трудом заработанное расположение эйта Лённрота.
У Маруна – место аспиранта, полученное, как теперь понимаю, не
столько по заслугам, сколько по матушкиной просьбе, и бездна
очарования. О нем говорили. Не буду врать, что только хорошее, но
Мар обладал удивительнейшей способностью морочить головы людям.
…душа компании.
Сердце университета, которое трепетные женские ручки передавали
друг другу с легкой печалью. Совесть… с совестью у Мара и тогда
было сложно.
За полгода он сумел обрасти связями, завязать полезные
знакомства, будь то в столовой, где ему готовили отдельно, или же в
деканате, где престарелая нейта Урьяш всегда готова была перекроить
уже существующее расписание, чтобы Марику было удобно. Его считали
своим парнем студенты. И преподаватели. И даже ректор, стоящий
словно бы над всеми, на Маровы выходки взирал снисходительно.
Как-то сама собой возникла и золотая компания, где нашлось место и
для Маровой сестрицы, пятерки ее подруг и парней с боевого.
…когда Мар обратил свой взор на скромную мою особу, я,
признаться, решила, что это он с похмелья. Все же девиц он
предпочитал видных, выразительных, что внешностью, что характером,
который как-то умудрялся смирять. А я…
Полтора метра роста.
Веснушки, которые не исчезают даже зимой. Они усыпали кожу до
того густо, что порой та казалась рыжей. И популярности мне этот
факт не добавлял. Впрочем, мне было плевать на популярность, тогда
я твердо знала, чего хочу от жизни и тратить время на пустые
романчики не собиралась.
На пустые…
А Мар…
- Вам не говорили, что вы прелестны? – он подарил мне тонкую
веточку ландыша в колбе.
- Нет.
Я растерялась.
И разозлилась.
И… и еще раз растерялась, потому как Мар поклонился и исчез,
будто его и не было. На следующее утро я нашла еще один ландыш, к
счастью, Мар додумался не совать его в рабочий раствор,
воспользовавшись чистой колбой. Потом был букет на подоконнике, с
той стороны стекла, а с учетом, что жила я на седьмом этаже, это
казалось подвигом.
Он играл со мной.
Появлялся. И исчезал, оставляя треклятые цветы, и видит Эйра
Светлоокая, я в какой-то момент включилась в игру… и стоит ли
удивляться, что не прошло и полугода, как мы оказались в одной
постели.