Из машины, будто снежные глыбы, выскользнули четыре охотника в белых накидках. За ними нырнула лайка. Когда притих бормочущий мотор, стали слышны голоса людей и задорный лай собаки.
Охотники после долгой поездки с улыбкой разминали ноги, щурились холодному, но яркому солнцу. Им предстояло сделать несколько ходок до зимовья, на санках перевезти всё заготовленное к промыслу.
– В такую погоду, если пойдёшь в кусты, долго там не думай. Потом будешь, как Снежная королева, с ледяным задом ходить. Тут нужна оперативность, как в Генштабе. Спустил штаны – грохнул из двустволки и зачехляй, пока не отмёрзло! – смеялся Артёмыч, бросая Диме очередной тюк.
Юноша улыбался в ответ. Ему нравился Артёмыч – невысокий, поджарый мужичок. Его бугристое, свежевспаханное лицо, улыбка тёмных зубов и сам взгляд выдавали сельское происхождение. С таким лицом Артёмыч не смог бы притвориться городским, даже если б вздумал натянуть костюм с галстуком и лакированные ботинки, а это с ним случилось лишь дважды: на собственной свадьбе и на отцовских похоронах. С тех пор костюм лежал в глубине антресолей, рядом с коньками «Хаген» и набором лото. На лбу Артёмыча, словно выпавшая прядь волос, виднелся уголок шрама.
– Подарок от соседа, – объяснил охотник, когда Дима впервые увидел шрам. – Тебе сколько?
– Чего?
– Лет, чего!
– Четырнадцать.
– Вот и мне так же было, когда сосед тяпнул по дружбе. Серпом. И это хорошо, что не топором! – Артёмыч, рассмеявшись, хлопнул юношу по плечу.
Дима вздохнул. Он стыдился, что на его теле нет шрамов. Даже самых маленьких. Засечки на коленках не в счёт. Дима был уверен, что у настоящего охотника должно быть много шрамов. Он бы не удивился, узнав, что у его дяди, Николая Николаевича, где-нибудь на спине или груди таятся волчьи или даже медвежьи отметины.
«Вот бы и мне такие, – думал Дима. – А лучше на лице, чтобы все видели. Меня бы спрашивали, а я бы спокойно отвечал, что это загнанный волк, вожак стаи, бросился на меня. Подарил пару шрамов, а в ответ получил нож – в самое сердце. Да…»
– Ну? Чего спишь? – Николай Николаевич подтолкнул племянника, застывшего с тюком в руках. – Давай дальше.
Оживившись, Дима заторопился к санкам.
Пока Николай Николаевич, Артёмыч и Витя перебрасывали тюки к зимовью, Дима и водитель вездехода разгружали кузов.