Иногда чародею казалось, что власть, которую он обрёл над этим могущественным существом, обоюдна — и тот точно так же способен приказывать ему. Сезвен не смог бы устоять. Выполнил бы любой приказ. Но Риган никогда не пытался, и это ещё сильнее пугало чародея. Он не знал, чего ожидать.
Сезвен стиснул кулак. Пальцы плохо слушались от холода.
«Принадлежать… тебе». Мысль казалась унизительной и будоражила в то же время. Она вызывала ярость, ненависть, злость… и зарождала искорку пламени внизу живота.
Сезвен стоял, глядя на метель, и вспоминал мгновения, проведённые вдвоём.
Риган никогда не был непокорен — и это всегда удивляло его. Риган никогда не пытался его обмануть — и это противоречило всему, что знал Сезвен о сделках с демонами. «Пытался и обманул», — поправил он себя, — «обвёл вокруг пальца, привязав путами крепче любой магии. А ты попался. Как полный дурак».
Тусклый огонёк шевельнулся, и свет закрыл широкоплечий мужской силуэт. Риган вышел к краю беседки и теперь вглядывался в метель так же, как и он.
Сезвен отступил в тень, чтобы тот не смог увидеть его. Лицо Ригана было спокойно — на нём редко появлялась злость. Когда демон был в ярости, он просто молчал — или убивал. Всех, кроме него. Иногда Сезвену казалось, что он существует в некой колдовской зоне тишины, остаётся единственным, кому Риган не может причинить вреда. И он пользовался своей властью, не стесняясь ничего — ведь не для того он призвал это могущественное существо, чтобы оставаться в стороне.
Поначалу Сезвен вовсе не считал Ригана живым существом. Тот был демоном, а каждому магу известно, что демон — есть лишь астральная тварь, подлая и жестокая, годная лишь для того, чтобы служить. Сезвен проверял границы допустимого — невыполнимыми приказами и жестокими наказаниями. Все до одного Риган выполнял. Все до одного Риган перенёс.
Иногда Сезвен смотрел на демона, которого поселил в маленькой комнатушке для прислуги, сбоку от собственных покоев, смотрел и мучительно хотел коснуться рукой его исцарапанной, иссеченной порезами или обожженной щеки.
На Ригана было приятно смотреть. Всегда — был ли тот в сознании или спал.
И сейчас, не решаясь оторвать взгляда от его мощной фигуры, тонущей в сумраке парка, Сезвен сам не заметил, как двинулся вперёд — по направлению к нему.