Приведя себя в порядок, решила
спуститься, не дожидаясь Ниары. Думаю, дел у неё сейчас
хватает.
Холл был уставлен объёмными, кожаными
саквояжами, будто уезжают хозяева не на пару дней, а на месяц как
минимум. Похоже, для перевозки вещей нужен будет отдельный
экипаж.
Аккуратно обогнув всё это
нагромождение, свернула на кухню.
Пышная, пожилая кухарка, с
раскрасневшимися щеками, усыпанными крупными веснушками, ловко
раздавала указания, показывая пальцем, какой поднос с завтраком
кому нести.
Заметив меня, молча указала на место
за столом.
Я послушно присела, в ожидании, когда
этот танец с подносами закончится. С вирой Августой меня
познакомила Ниара ещё в первый день моего выздоровления, дабы
знала, как её искать и у кого можно спросить, где она. Меня сразу
приняли как свою, одарив тёплой улыбкой и, всучив в руку горячую,
ароматную булку, сообщили, что всегда будут рады моей компании.
— Ниара сегодня с рассвета вся в
работе, — наконец обратилась хозяюшка ко мне, когда в кухне стало
тихо. — Молодец, что пришла сама, сейчас я накормлю тебя
завтраком.
На столе сразу же появилась ещё
шипящая яичница, кружка горячего чая и кусок хрустящего хлеба с
маслом.
— Спасибо большое, вира Августа, —
откусывая свежеиспечённый хлеб, поблагодарила, наслаждаясь хрустом
тонкой, сладкой корочки. — Я вообще—то спустилась узнать: может,
нужна моя помощь.
— Что ты, милая, какая помощь? —
всплеснув руками, заулыбалась она. — Это сейчас суетно: хозяева
уедут, и будет отдых целый день. А ты что так рано проснулась? Тебя
же вроде не берут с собой.
— Не берут, — подтвердила я её слова,
пригубив ароматного напитка. — Мне сон плохой приснился.
— Сон плохой? — удивлённо, повторила
она за мной. — Странно… Ниара говорила, что с тобой Хам постоянно
спит, покой твой должен охранять получше нашего.
— А что, Хам и от снов плохих
оберегает? Не знала.
— И от снов плохих, и от болезней, и
неладное чувствует в человеке. Хранитель он хороший, хоть и ворчит
часто. Но тебя вон как принял сразу, даже не отходит. Так он близко
подходил только к младшему хозяину, когда тот маленьким был
ещё.
— К Маркусу? — уточнила я.
— Нет, к Рэйсону, — ошеломила она
меня. — Здесь он родился, здесь и рос до самого поступления в
академию, а хранитель привязан к этому дому. Любил Хам его, ни на
шаг не отходил. Дом, кстати, этот, должен был отойти младшему
хозяину, когда он женится, но тот чего—то накуролесил и сюда
приехал Тиберий после того, как женился. А что, без хозяина,
поместье заветшало бы! Хозяйке молодой, правда, первое время тяжело
было привыкнуть к уединённой жизни: городская она жительница была.
Но, привезя сестру, повеселела. А девочка—то, наоборот, и рада была
уехать из города. Эмпат она, понимаешь.