И делалось это для того, чтобы обеспечить электричеством самые
необходимые приборы и оборудование, отвечающее за
жизнедеятельность, так что приходилось жертвовать такими привычными
понятиями из повседневной жизни как яркий свет, например, или
телевидение с интернетом. Но это был как раз тот случай, когда
овчинка вполне стоила выделки. В какой-то момент я поймал себя на
мысли, что даже не пытаюсь щелкнуть хотя бы одним выключателем,
просто приняв на веру то, что света нет, и работает генератор. А
уже через десять секунд я вообще выбросил из головы все эти
дурацкие мысли.
Когда я вошел в ПИТ, то на мгновение подумал, что проснулся, а
странный свет в коридоре — это просто в очередной раз произошла
авария на местной подстанции, и скоро все заработает как надо.
Мерно пикал прикроватный монитор, а с капельницей возилась Марина,
стоящая ко мне спиной. Аппарат искусственного дыхания продолжал
делать ритмичные вдохи и выдохи, дыша за Демидова, а его грудь
продолжала равномерно подниматься и опускаться в так дыхательным
движениям. Низ живота Демидова был прикрыт простыней, а через
катетер, змеей выползающий из-под простыни, в мочеприемник стекала
темная моча. Глядя на эту тонкую струйку, я понял, что пытаюсь
анализировать состояние пациента, который был уже не моим
пациентом, вот что значит привычка. Но все-таки, почему такой
странный цвет? Печень отказывает?
— Марин, когда мы биохимию ему брали в последний раз? Тут у нас
полиорганка не начинается, случайно? — услышав мой голос,
анестезистка замерла, а потом резко развернулась. И вот тут я
отшатнулся, попятившись, потому что вместо теплых карих глаз на
меня смотрели два белых бельма, и почему-то я был абсолютно уверен,
что она меня прекрасно видит. Широко улыбнувшись, Марина, или,
скорее, тварь, очень сильно на нее похожая, рванула в мою сторону,
растянув в жуткой улыбке черный провал рта. В руке у этой твари
откуда-то появился скальпель, которым она явно хотела лишить меня
жизни.
Отступать было некуда, ее неожиданное для меня нападение
заставило быстро пятиться, но не к двери, а к стене, о чем я сразу
же пожалел, потому что меня упорно загоняли в угол, как какую-то
крысу. Отступал я вперед спиной, чтобы видеть тварь, которая
подходила ко мне все ближе. Она размахивала скальпелем, продолжая
тупо лыбиться, словно мое появление приносило ей несказанную
радость. Из-за бельм на глазах было не совсем понятно, как она меня
вообще видит, но, когда тварь сделала выпад куда-то совсем уж в
сторону, я понял, что она меня как раз не видит, а нападает
исключительно на звук. Я был в сандалиях и потому ступал почти
неслышно, что давало мне некоторое преимущество, правда, лишь на
некоторое время.