— Кто сегодня из терапевтов-то дежурит, я что-то не посмотрел, —
Сашка забавно оттопырил губу. Забыл уже правила приемника, старый
хрен, больше дежурств надо брать, чтобы помнить.
— Девчонка молоденькая, беленькая такая, горластая. Катюха, а
как дальше, хоть убей, не помню, — я даже лоб потер, пытаясь
вспомнить, но фамилию дежурного терапевта словно вычеркнули из
памяти.
— Да ладно, не вспоминай, я понял о ком ты, Гвоздикина, мать ее.
Как будто тебя с твоей последней сменой мне мало, — он покачал
головой и вышел из раздевалки, направляясь в отделение, вход в
которое был расположен тут же, за прозрачной дверью.
Я вышел вслед за ним, тщательно заперев дверь и сунув ключ в
карман пижамы. У нас у каждого, кто здесь переодевался имелся
личный ключ. По технике безопасности еще один должен на вахте
храниться, но про это правило как обычно все дружно забыли,
«случайно» потеряв лишний экземпляр. А так-то от большинства
помещений ключи на вахте все же можно было найти.
В ординаторской царил полумрак. Вроде бы на улице еще светло, до
и летом вообще темнеет поздно, но плотные шторы на окнах не давали
проникнуть свету в прокуренное помещение. Курить в ординаторской
было запрещено, но кого это когда останавливало? Особенно, если
ночь тяжелая, или операция сложная, или вообще не одна.
Полумрак развеивал свет, идущий от монитора компьютера, стоящего
на одном из столов. Всего столов было пять, мой в углу. Компьютеры
стояли на каждом, а вот принтер был один на всех. Ну хоть за компом
не надо в очереди стоять, чтобы свою часть истории набрать, и то
хлеб.
— Васька, опять во что-то рубишься? — из-за монитора показалась
взлохмаченная голова еще одного дежуранта, молодого совсем хирурга,
первый год работающего после ординатуры. Это терапевтам хорошо,
можно смены на всех раскинуть, а хирург один за столом не
справится, обязательно ассистент ему нужен. Вот и пашут в два раза
чаще. Думать надо было, куда совались.
— Не во что-то, а в лучшую игру всех времен и народов, — он
поднял вверх указательный палец, а затем сам на него посмотрел,
скосив оба глаза.
— Избавь меня от подробностей, — я завалился на диван и прикрыл
глаза. Вот бы сейчас заснуть, и проснуться уже утром, под конец
смены. А потом домой с чистой совестью.
— Алексей Владимирович, — я приоткрыл один глаз и уставился на
стоящую надо мной Марину.