— Вот и я говорю: врут, — кивнула
Василиса Тимофеевна, не сводя с меня глаз. — Был-то где?
— А еще говорят, — встряла Верочка,
— будто выскочил ты как оглашенный, с котом под мышкой, крикнул
пожарным, что Ваську в туалете завалило и ты ничего сделать не
смог, а потом исчез.
— Где исчез?
— Так в дыму исчез, — доверительно
пояснила Вера. — Потом тебя и не видел никто. Хотя нет, сначала ты
мужикам велел оцепление организовать, чтобы, значит, никто к дому
не лез и под ногами не мешался, а потом все, — девушка развела
руками. — Пропал с концами, никто и не понял, куда ты делся.
— М-да, — я одним махом допил
остатки чая, поставил чашку на стол и посмотрел на медсестер.
Обе замерли в ожидании, горя тайным
желанием услышать историю из первых рук. И ведь я больше чем
уверен, мой рассказ точно так же перекрутят, и пойдет по
больничному городку гулять еще одна версия моего так называемого
героизма, внезапной гибели и чудесного воскрешения.
Я вздохнул, сделал таинственное
лицо, с благодарной улыбкой принял вторую чашку чая из рук Верочки
и начал свой рассказ с вопроса.
— А как там девушка? С ней все в
порядке?
— Какая? Ну, та, которую я врачам на
руки сдал. Возле крыльца нашел, без сознания лежала.
— Так это тоже ты? — ахнула Вера. —
Ну, Дворкин, ну, паразит! — девушка погрозила кулачком в сторону
двери. — А мне сказал, что это он Людочку отнес к Валентине
Сергеевне! Ну, я ему устрою!
— Я тебе давно говорю, меньше его
слушай, он и не такую лапшу на уши навешает. Оглянуться не успеешь,
как глупости натворишь!
Верочка отчего-то вспыхнула, но
упрямо поджала губы, явно не желая соглашаться с Василисой
Тимофеевной.
— Маруся, санитарка, которую ты
спас, — уточнила в мою сторону старшая медсестра. — Видела его на
днях в сквере с пациенткой из кардиологии.
— Неправда! Не мог он! — Веруня еще
больше покраснела, на глазах выступили слезы. — Дима, он хороший.
Это у него видимость такая, от внутренней неуверенности в себе
— Вера! Где ты такой чуши
нахваталась?! — воскликнула Василиса. — Учу я тебя, учу, а все без
толку! Черного кобеля не отмоешь добела, а твой Дворкин кобель и
есть, пробы ставить негде! — сказала как отрезала. — Лесаков, не
отвлекайся, а то мы так до полуночи просидим, а дела не ждут, и
вообще, скоро отбой!
— Так нечего рассказывать, Василиса
Тимофеевна. Я в здание-то когда вошел, там уже вовсю пламя бушевало
в задней части дома. Тут этот орать начал, Васька ваш, ну я и пошел
на голос. Он в какой-то комнате запертым оказался.