Пять дней в логове демоноборцев пролетели незаметно. Утром мы
просыпались и отправлялись на тренировку с Боровом, где он гонял
нас весь световой день.
Тай же училась целительсту. Да, Дайра все-таки согласилась ее
обучать, и по всей видимости, попросила что-то взамен, но
подробностей сделки Тай-Тай так и не захотела мне рассказать.
Каждый раз, когда я об этом спрашивал, она уходила от ответа или
отвечала, что сейчас не хочет об этом говорить. Я пока не давил на
нее, ждал, когда она расскажет, вот только терпение мое тоже не
бесконечное.
В отряд начали потихоньку возвращаться демоноборцы с отдыха.
Первым вернулся Рик, тот самый, который быстрее всех проходил
полосу препятствий. Он оказался молодым — всего на три года старше
Рейга, он был смышлёным и веселым парнем, и в отличие от Борова и
Эсгона, не напивался до зеленых чертей. Он был свой в доску, и мы
как-то быстро сдружились, и теперь не только Боров нас тренировал,
но еще и он.
Еще вернулись еще несколько загонщиков и следопыт, и в общем-то,
отряд был почти укомплектован и можно бы было приступать к работе,
вот только работы для нас не было.
Мари все эти дни не находила себе места, пытаясь найти деньги,
чтобы спасти деревню. Она по несколько раз в день ходила в дом
старейшины деревни — Малику, где находилось пространственное
зеркало, с помощью которого магии со всей империи размещали
объявления о работе.
Но ничего подходящего в эти дни не предлагали: то ли прорыв
случался где-то далеко, то ли в тех местах, где и своих
демоноборцев хватает. Тафити должен был появиться в небе через
десять дней. И с каждым днем, когда Мари в очередной раз
возвращалась ни с чем, она все сильнее впадала в отчаяние. На пятый
день она, видимо, совсем потеряв надежду, подозвала меня и тихо
спросила:
— Ты уже успел дать обет верности императору?
Вопрос меня насторожил, если Мари о таком спрашивает, значит
собирается предложить что-то незаконное.
— Не-ет, — помедлив, с подозрительностью протянул я.
Она удовлетворенно кивнула.
— Мне нужна твоя помощь. У меня есть план, — ее глаза сверкнули
болезненным и где-то даже безумным блеском.
Я уставился на нее, выказывая, что я сплошное внимание.
— Работы для нас нет, а время поджимает. Мы смогли собрать всего
сто диксов.
— Я знаю, — кивнул я, потому что и сам ей вчера отдал последние
два золотых. Все, кто был в отряде и возвращался с отпусков
отдавали ей деньги.