–Отлично, – сказал третий голос. – А дальше вот так… хм…
«Случайные инциденты выдаются за вредительские акции в целях
насаждения в массах чувства страха и бессилия».
–Слишком длинно.
–В самый раз! Я в этом разбираюсь, я же журналист! – ответил
Революций. Третьим был не кто иной, как он.
Краслен слушал, ничего не понимая.
–Добавьте про меня, – сказал Маратыч.
–Что добавить?
–Добавьте про то, как замечательно я умею изображать честного
коммуниста и запудривать рабочим мозги в частных беседах!
–Тьфу ты! – буркнул Аверьянов. – Хватит уже выпячивать свою
никчемную персону!
–Ты просто боишься, что главным назначат меня!
–Ерунда!
–Ты не придумал ничего, кроме как быть слишком подозрительным
для того, чтобы тебя заподозрили всерьез! А я и директора сместил,
и массы так ловко обманывал, и патрули, и всеобщую слежку
устроил…
–Хватит! – буркнул Аверьянов. Он так возмутился, что чуть не
перешел с шепота на нормальную, громкую речь. – Главным мистер
назначил меня, и так, значит, и будет, пока мы задание не выполним
полностью. Ты, Спартак, только и думаешь о собственных амбициях
вместо того, чтоб приближать победу мирового империализма!
–Да уймитесь! – пискнул Революций. – Вы же все испортите, нас
кто-нибудь услышит! Мы еще не написали про станок, который так
удачно для нас грохнулся…
–Это не просто удача, – опять влез Маратыч, – а плод моей долгой
работы. Кто придумал ночные дежурства, благодаря которым
стропальщики не выспались? Кто заставил коллектив повысить план и
увеличить смену?
–Ты, скотина, ты, предатель чертов! – закричал в ответ
Кирпичников, пинком открыв дверь в комнату. – Думал, что рабочие
болваны?! Думал план сорвать?! Мерзавец! Сателлит!
Последние слова Краслен выкрикивал, уже будучи на полу, куда его
повалили Аверьянов с Революцием. До того, как оказаться лицом вниз
с вывернутыми руками, Кирпичников успел разглядеть перепуганные
физиономии заговорщиков и шифровальную машинку на столе, вокруг
которой все они собрались, чтобы сочинить отчет своему гнусному
начальнику. Потом, когда заткнули рот, связали, надавали тумаков и
усадили на конструктивистский складной стул, Краслен смог
рассмотреть обстановку семъячейки: встроенный шкаф, раздвижная
кровать, откидная столешница, люлька-трансформер, в которой
спокойно сопел сын Маратыча. Мать была на дежурстве на заводе и,
наверно, не догадывалась, кто был тем вредителем, кого она
ловила.