Так что мне просто страшно повезло с Нерпячьим островом —
нужно будет как-нибудь до него добраться и благодарно расцеловать
каждую его льдинку. По крайней мере, теперь я хоть как-то
могу оплачивать свои медицинские счета и даже накапливать средства
на будущее — сейчас, например, уже почти три недели жизни в
запасе.
У ребят дела идут похуже. Собственно, кроме меня зарабатывает
только Ева, мрачнеющая все больше с каждым днем пребывания в
прекрасном Виване. Понять ее можно — она устроилась в шоу
«Магессы-бомбессы» и по четыре раза в день должна выбегать в
розовых панталонах на арену вместе с другими повелительницами
стихий — пускать там огненных драконов и устраивать водяные
пирамиды, и показывать, как эффектно может сползать корсет, если
долго прыгать на батуте вверх ногами...
Не, я-то сам представления не видел, Ева очень убедительно
пообещала вскрыть глотку любому из нас, кто только посмеет сунуть
любопытный нос в шатер «Бомбесс», но афиши-то по всему городу
развешены. Однако, две с лишним сотни золота в день — это
какой-никакой прибыток, а с деньгами у Евки, насколько я понял, в
реале сейчас весьма паршиво. Акимыч тоже утопает в неподъемных
кредитах, но у него совсем глухо. Он устроился разносчиком в
«Волшебную пиццерию» и живет только на чаевые, но беда в том, что
те, кто посылает голубей с заказами в такую жалкую забегаловку,
обычно и на чаевые не очень щедры, а любой ресторан рангом повыше
предпочитает курьеров верховых, а еще желательно и летающих, Акимыч
же носится с коробками по клиентам на своих двоих. Правда, он при
этом хорошо качает скорость, бег и выносливость, но он бы предпочел
подкачать немножко больше монет в свой дырявый бюджет.
Лукась же вынужден сидеть безвылазно в той дорогостоящей
помойной дыре, которую мы снимаем по видом номера в гостинице: за
цену, за которую в Мантисе сдавался целый дом, в Виване мы можем
позволить себе лишь две крошечные комнатенки с чуланчиком, в
котором спит Ева. И в этих комнатенках Лукась проводит все дни с
утра до вечера, потому что ему нужно пасти Хохена. Наш молчаливый
рыцарь категорически не желает оставаться один, и если в нескольких
метрах от него нет никого их нас четверых, то парень с лязгом и
скрежетом идет за тем из нас, кто на данный момент поближе. Обычно
строго по прямой, не обращая внимания на такие мелочи, как заборы
палисадников, пляжные шезлонги и торговые палатки: заплатив
несколько раз нехилые отступные за раскуроченное имущество, мы
зареклись оставлять нашу железную деточку без надзора. Так что
Лукась сидит в гостинице и целыми днями рассказывает Хохену о том,
как жестоко с Лукасем обходилась судьба, а Хохен торчит посредине
гостиной и покрывается пылью, которую Лукась иногда задумчиво
стирает тряпочкой с полиролем.