– Боюсь, я тебя огорчу, – со скрытой иронией произнесла бабушка. – Федору Сергеевичу девяносто один год, а приезжает он для того, чтобы поговорить с вами о ювелирных украшениях.
– Девя-нос-то-о оди-и-ин год? – Глаза Леры округлились. – Вообще-то я не против, чтобы он пообщался только с Анастасией, – хихикнула она и посмотрела на меня с многозначительной жалостью. – Этот человек нас познакомит с какими-то ювелирными делами? Мы будем рассматривать камни? – В ее голосе резко появились нотки заинтересованности.
– Да, – коротко ответила Эдита Павловна и, разворачивая газету, обратилась ко мне: – Анастасия, а ты почему молчишь?
– Она язык от счастья проглотила, – прокомментировала Валерия.
– Лера, – одернула племянницу Нина Филипповна.
Я ничего не имела против обучения, но ювелирный мир меня совершенно не манил. В отличие от Леры, я не представляла себя управляющей салоном (хотя неизвестно, кем она себя представляла) – в блеске бриллиантов с трудом можно было найти что-то хорошее. Из вредности и в качестве мести за эпизод с кольцом-цветком мне хотелось сказать «нет», но я воздержалась. Вспомнилось, как мы с Эдитой Павловной ездили в главный салон Ювелирного Дома, где я чуть не ослепла от блеска драгоценных камней… В тот день я познакомилась с Максимом Матвеевым и впервые увидела кольцо-цветок.
– Я не против.
– Она не против, – тихо усмехнулась бабушка и посмотрела на меня. – Анастасия, это твое будущее, рекомендую проявлять большую заинтересованность.
– Бабушка, давай устроим вечеринку, прошу тебя, – заканючила Лера. – Когда у нас последний раз были гости? Я хочу танцевать. Летом всем невыносимо скучно!
– Лето тоже можно потратить на повышение собственного образования, – возразила Эдита Павловна, – было бы желание.
Она вдруг сильно сжала края газеты и скривила губы. На газете появились бумажные морщины, буквы подпрыгнули от страха и собрались кучками. Затем я увидела, как дрогнули, вспыхнули щеки бабушки, на лбу запульсировала жилка, а из глаз посыпались огненные молнии.
– Щенок, – процедила Эдита Павловна, и ее взгляд повторно заскользил по строчкам.
Нина Филипповна аккуратно положила чайную ложку на блюдце и почему-то вопросительно посмотрела на меня. Я пожала плечами, хотя в груди уже подрагивал ответ на невысказанный вопрос. «Шелаев, Шелаев, Шелаев», – заколотилось сердце, давая подсказку, волнуя, разрушая внутренний покой. Но что же он сделал? Что сотворил на этот раз? Впрочем, разве я не ждала скорой бури, разве не предчувствовала ее появления?