Рафаэль просыпался каждое утро под звуки прелюдий Шопена, любимого композитора его матери, которая виртуозно его исполняла. Тогда он оставался в кровати, чтобы послушать игру с закрытыми глазами, растворяясь во вселенной или в звучании музыки, как в историях, которые создавали в нем многочисленные образы.
Это был ритуал его матери, начинать день с рояля, как многие начинают его с кофе. Она играла до тех пор, пока не приходил отец Рафаэля и, невольно нарушая эту магию, изображал оперного певца, чтобы разбудить детей своим сильным утренним тенором. Он всегда начинал с комнаты своего сына и выдумывал слова на иностранном языке под музыку, которые подходили для этого произведения. Затем оба шли, чтобы прыгнуть на кровать Марии, его сестры, которая притворялась спящей и бурчала до тех пор, пока также не была побеждена этим всеобщим хорошим настроением.
Рафаэль обожал эти моменты согласия семейного квартета, несмотря на то, что смех, песня, музыка и крики его сестры создавали настоящую какофонию, но в то же время и великое созвучие человеческой теплоты.
К этому возрасту мальчик открыл для себя ассоциативную мощь этих маленьких пальцев в контакте с клавишами рояля, сделанными из слоновой кости. Уже в течение нескольких лет у него появилась привычка устроиться на скамейке вблизи от матери в то время, как она музицировала. Она исполняла каждый отрывок сначала с нежностью, потом медленно, ее пальцы скользили по клавиатуре, легко предаваясь музыке.
Когда она играла, Рафаэль незаметно наблюдал за руками матери, которые очень элегантно танцевали по клавишам, потом, когда заканчивалась музыка, она складывала пальцы точно так, как она прикасалась к нотам, не осмеливаясь однако надавить на них, чтобы не разрушить очарование мгновения. Она испытывала огромное удовлетворение, словно именно она написала это произведение.
Мать пыталась приучить его к удовольствию игры на рояле, но Рафаэль всегда отказывался от этого. Скорее всего, тот ждал благоприятного момента, позволившего бы ему полностью насладиться счастьем, которое он постиг. Тем не менее, ей удалось обучить его не только сольфеджио, но и базовым ритмам в возрасте четырех лет. Мальчик забавлялся, напевая партитуры, которые его мать специально оставляла на пианино.