— Телепортационная, у меня здесь фьорда выпала
с направлением на какие-то курсы медсестер. Куда ее?
Я подняла отлетевшую туфлю и, сжав зубы,
натянула на ногу. Нужно прилично выглядеть, как бы мучительно
больно это ни было. Чемодан я тоже поставила аккуратно. Жаль, здесь
нет зеркала, чтобы посмотреть, как я выгляжу. Достаточно ли хорошо,
чтобы произвести нужное впечатление на ответственного за курсы?
— Фьорда, подождите в коридоре, — сказал
лейтенант после завершения разговора. — За вами скоро придут.
Вышел он вместе со мной, приложил руку к
захлопнувшейся двери и удалился. Коридор был узкий и темный.
Стульев не было, поэтому я присела на чемодан. Хуже ему уже не
будет, а стоять неизвестно сколько не хотелось. Поскольку никого не
было видно, я украдкой почти полностью вытащила ноги из туфель, но
так, чтобы надеть сразу, как кто-то появится. Я прислонилась к
стене спиной и стала ждать. Было тихо, приглушенный свет не бил по
глазам, но я все равно их прикрыла, представляя, какое блестящее
будущее меня ожидает после этих курсов. Как бабушка будет мной
гордиться, и как…
— Фьорда, это вас прислали на курсы
медсестер?
Резкий женский
голос вывел меня из состояния счастливой мечтательности.
Я открыла глаза. Ко мне склонилась фьордина лет
пятидесяти, сухопарая, с вытянутым недовольным лицом. Формы на ней
не было, а не слишком новое платье строгого фасона не позволяло
определить, кем она работает. Но я все же торопливо встала, почти
не поморщившись при попадании в свои ужасные туфли, и ответила:
— Да, меня!
Я протянула направление, которое не выпускала из рук. А то
потеряешь и в тюрьму попадешь по обвинению в военном шпионаже и
проникновению в закрытую зону.
Фьордина
неохотно взяла бумагу и начала пристально изучать. Раньше мне
казалось, что в армии проводить проверку должны артефактами, но,
наверное, в возрасте этой дамы и с ее опытом лишние устройства не
нужны.
— Какому идиоту это пришло в голову? —
прошипела она, почти не разжимая зубы. — С вашим уровнем Дара — в
медсестры?
— Он недостаточно высокий?
Я расстроилась. Меня не возьмут, придется с
позором возвращаться к родным, которых я уже обрадовала. Бабушка
скажет, что я опозорила семью. И замуж не вышла, и Империи
оказалась не нужна.