Вместо ответа Виктория направила луч лампы дневного света себе прямо в лицо, и оба глаза сравнялись в фиалковом великолепии.
– Невероятно! – только и мог произнести руководитель. – Прямо плеохроизм5 какой-то!
– Именно так. И называется эта генная мутация почти так же, как камень, что меняет свой цвет.
Бориса Трофимовича так и побрасывало спросить однофамилицу, такие ли плеохроичные глаза у ее сестры-близняшки, но каждый раз одергивал себя. Что же он – садист, что ли?
Педагогический Ника заканчивать не собиралась. Она вообще выказала полную неспособность к систематизму и структурности. Вставать каждый день в одно и то же время? Делать одно и то же? Носить определенную одежду? Нет, увольте! Во избежание грядущего скандала с обоими Санчесами сестра Вики съехала на квартиру Маргариты Андреевны, что числилась за близняшками. Оттуда по предварительному звонку девушка наезжала навестить свою Вишню и получить взбучку от стариков, а и было ей за что.
Если опустить бурную личную жизнь, то начать следует с внешнего вида. А внешний вид у Ники – это в первую очередь обувь. Бывший одноклассник, вечный поклонник и постоянный приятель обеих сестер Юрка Бобров почти все детство провел у деда в мастерских Большого театра, где тот изготавливал и ремонтировал пуанты, а также прочую сценическую обувь. Юрка пошел дальше – его вообще начало интересовать то, что человек надевает себе на ноги: тапки, шлепки, каблуки, сандалии, валенки, лапти… После девятого класса Бобров ушел в художественно-ремесленное училище, и там его душа развернулась: имея под рукой все необходимое, от шила до кожи, Юрка начал эксперименты. Главным ценителем его таланта стала Ника Вишнева – таких необычных туфелек, странных ботинок, расшитых сапог не было ни у кого. Что-то Юрка придумывал сам, а что-то реконструировал исходя из картин, чертежей, музейных экспонатов. Кое-какие идеи ему подкидывала сама муза с фиолетовыми глазами. Например, тупоносые боты с пяткой вместо мыска… Однако обувью диверсантов фантазия Ники Вишневой не ограничивалась.
Каких только опытов над своей красотой Вишня не ставила. Пробивала губы, язык и нос, обзаводилась дредами, красила волосы в невероятные цвета, брилась наголо (было и такое), становилась радикальной брюнеткой с белым припудренным лицом и черными губами. Тут волей-неволей забудешь, что у девушки на ногах… Павла Степановича с Александрой Ивановной радовало одно – все до единой причуды Нике быстро приедались. Консервативная Вика, не расстающаяся с конским хвостом, какие-то решения поддерживала (кстати, бритый череп Нике шел), что-то отвергала, но всегда с интересом ждала нового образа. Как будто сама его проживала. Однажды Ника предстала пред очи родне с волосами цвета фуксии, собранными в высокий пучок, подбритыми затылком, висками и даже лбом. В одном ухе болталась серьга из окрашенного в кобальт длинного пера. Все это вкупе с фиолетовыми глазами произвело на деда неизгладимое впечатление, и более чем сдержанный в высказываниях Донкихот, не совладав с собой, выпалил: