Свет и звук были такими, какими они являлись изначально. Такими, какими они были до того, как появился мир.
Семеныч стоял и смотрел широко открытыми глазами. Но ничего не видел. Был только свет. Семеныч также ничего не слышал. Был только звук.
Так пропал мир…
* * *
…И появился вновь.
Семеныч стоял на перекрестке, привалившись к светофору. Напротив него зажегся зеленый свет для пешеходов, и люди, утопая в придорожной каше грязного снега, засуетились и засеменили в обе стороны. Их лица были опущены, воротники приподняты, капюшоны натянуты на головы, и придерживались руками, потому что промозглый дождь, сбивавшийся со своего направления сильным ветром, не выбирал поверхностей и бил колючими, холодными осколками по чему попало. Люди перемещались быстро, стремясь к укрытию в виде крыш автобусных остановок, навесов над витринами магазинов, козырьков подъездов…
Семеныч тяжело дышал. Вода, попадающая под расстегнутый воротник пальто, уже намочила часть пиджака и рубашки, и само пальто сделалось тяжелым и неудобным. Оторваться от столба светофора на этот сигнал у Семеныча не хватило сил.
Автомобили нетерпеливо урчали на положенной линии, их заведенные моторы сливались в один многоголосый шум дороги. Железные существа тоже, казалось, стремились как можно скорее скрыться на автостоянках, парковках или в уютных гаражах.
Рассеянный блуждающий взгляд Семеныча неожиданно замер и уперся в крайнюю машину. Стекло пассажирской двери было наполовину опущено.
На него смотрели. Неотрывно, пристально, пронизывающее. Был бы Семеныч сейчас трезв, его разделил бы пополам этот взгляд, разрезал бы, и края остались бы ровными с точностью до многих миллионных миллиметра, как от лазерного луча.
Но Семеныч был пьян, и пьян изрядно, а душа его была смята еще больше. Он глядел и не понимал, кто на него смотрит. Это была Она. Девочка, девушка, женщина.
Семеныч даже не пытался ничего сообразить. Он смог определить пол, но больше ничего: ни возраста, ни внешности, ни длины волос. Только ощущал, как сжигают его до самого сознания такие же, как у него, светлые глаза, с каким напряжением они смотрят на него.
Всё исчезло на мгновение, которое длилось безвременно вечно, как показалось Семенычу, и вечность была не более полутора минут, как показалось миру, из которого Семеныч вдруг выпал.