* * *
Он перестал ощущать себя в этом мире. Семеныч не слышал звуков, словно оглох. Он не чувствовал дождя и пронизывающе-холодного ветра, словно умер. Он не чувствовал никакого вкуса, его вдруг перестала мучить жажда. Он не чувствовал запаха весенней зимы, которыми воздух окутывал его. Он не видел и не различал сейчас ни людей, ни машин, ни домов, ни ночной темноты сверху, растворенной огнями снизу.
Исчезли все признаки мира вместе с самим миром.
Осталась одна прямая линия, начало которой было в машине, в паре Ее глаз, и конец которой упирался в его глаза.
Вечность кончилась внезапно, совпав с прекращением зеленого света для пешеходов и началом разрешающего сигнала для движения. Машины трогались, словно в замедленной съемке, и этот автомобиль тоже. Но все происходило как обычно, а не медленно, как казалось Семенычу, но казалось так реально, что он прочувствовал, как начинается любое движение ближайших одушевленных и неодушевленных трехмерных предметов.
Так возвращался мир в сознание Семеныча.
Ее взгляд так и был устремлен на Семеныча, пока это оставалось возможным. Автомобиль поравнялся с ним и торопливо слился с плотной массой машин, удаляющихся по дороге.
Мир возник полностью. Дорога шумела, мигала фигурка красного человечка на светофоре напротив, мокрая одежда давила на тело, снег пах сыростью, горло пересохло и повторно требовало обжигающего вкуса.
Зеленый свет неприятно намекнул на возможность дальнейшего движения в пространстве, тогда как Семенычу захотелось прекратить его навсегда.
Семеныч перешел дорогу, но свернул не в сторону своего квартала, а словно под гипнозом направился к яркой вывеске бара.
Он выпил еще, рассчитывая, наверное, на еще большее исчезновение всего вокруг. Но голова словно отделилась, и, при большем опьянении организма, стала лучше соображать. Дальше пить оказалось бессмысленно.
* * *
Во дворе Катенка не могло быть, но Семеныч этого не знал, поэтому фраза звучала для него иначе: во дворе Катенка не было.
– Нет? Тебя? – отрывисто выкрикнул он со злостью в пустоту двора. – И меня нет!
Семеныч вошел в квартиру, скинул на ходу вещи, упал на постель и забылся тем избавлением, которое доступно каждому, бедному ли, богатому, подлецу или праведнику – сном.
Сон, как наркотик, естественный и необходимый любому человеку. Он смягчает горе, успокаивает радость, чтобы не рвать разум и сердце, недостаток его действует как ломка, и это второе, после дыхания, без чего жизнь человека может быстро оборваться. Сон перезагружает мозг, обновляет его и помогает ему. Потом идут, вода, еда и прочее. Разница в искусственной зависимости от наркотика от естественной зависимости от сна, только в том, что сон приносит пользу, а его «передозировка» ничем не грозит.