Пятерик рыгнул, отправил в клюв кусок мяса размером с полголовы взрослого человека и снова повернулся к ловчей яме: две новые драгончие, присматриваясь, настороженно обходили друг друга. Генар-Хофен решил, что шансы на победу у них равны.
– Теперь мы можем поговорить? – спросил модуль.
– Да, – подумал Генар-Хофен. – В чем дело?
– Как я уже сказал, срочное сообщение.
– От кого?
– От всесистемника «Смерть и гравитация».
– Правда? – слегка впечатлился Генар-Хофен. – А я думал, старый шельмец со мной разговаривать не желает.
– Вот и мы так думали. А он взял и пожелал. Так ты примешь сообщение?
– Приму, приму. А зачем быстрячок секретировать?
– Сообщение длинное… а вдобавок интерактивное: набор сигналов с полноценным семантическим контекстом, снабженный умослепком и способный отвечать на твои вопросы. Если бы ты слушал все это в реальном времени, то остолбенело сидел бы до тех пор, пока гости не перейдут к восхитительному блюду «охота на официанта». К тому же сообщение срочное. Генар-Хофен, ты меня вообще слушаешь?
– Да слушаю я тебя, слушаю. А кратко пересказать можешь?
– Сообщение для тебя, а не для меня, Генар-Хофен. Я его не видел, оно будет расшифровываться по ходу пересылки.
– Ладно, ладно, я уже секретирую, давай.
– Я по-прежнему считаю, что это дурацкая затея… – пробормотал скафандр.
– ЗАТКНИСЬ! – произнес модуль. – Генар-Хофен, извини. Вот текст сообщения.
– От всесистемника «Смерть и гравитация» – Седдун-Браийсе Биру Фрюэлю Генар-Хофену дам Ойс, начало сообщения, – сказал модуль официальным тоном.
Потом заговорил новый голос:
– Генар-Хофен, не стану притворяться, что рад снова беседовать с тобой. Однако меня об этом попросили те, чьи мнения и суждения я высоко ценю, и, похоже, ситуация складывается таким образом, что я преступлю свой долг, если не подчинюсь их просьбе и не приложу все усилия, чтобы выполнить данное мне поручение.
Генар-Хофен мысленно вздохнул и подпер подбородок сложенными руками; быстрячок распространялся по центральной нервной системе, придавая всему происходящему вид замедленной съемки. Когда Генар-Хофен впервые столкнулся со всесистемником «Смерть и гравитация», тот уже был старомодным велеречивым занудой, и его манера общения с тех пор нисколько не изменилась; даже голос остался таким же напыщенным и монотонным.