Все разразились хохотом: у человека свободных рук больше не было.
Генар-Хофен, извернувшись на стуле, громыхнул левым ботинком о стол:
– Тысяча, и хватит прибедняться!
Четвертое щупальце Пятерика метнулось на стол перед Генар-Хофеном. Там становилось тесновато.
– Принято! – взревел Хам. – И считай, что тебе повезло, уродец мелкий, – я сегодня добрый! Если бы я повысил ставку, ты бы уже барахтался в мусорной яме! – Он захохотал и обвел взглядом соседей.
Те тоже засмеялись: младшие чины – по долгу службы, друзья и близкие сослуживцы Пятерика – слишком громко и отчаянно. Такая крупная ставка могла создать проблемы в отношениях с военным ведомством, банком, родственниками или со всеми сразу. Некоторые переглядывались с выражением, в котором Генар-Хофен уже научился видеть ироническую ухмылку.
Пятерик с воодушевлением наполнил сосуды своих соседей и затянул песню:
– Поджарим дрессировщика на медленном огне, пока уродец ластами не шлепнет…
Остальные подхватили.
– Так, – подумал Генар-Хофен, – модуль, о чем ты говорил?
– Знаешь, а ведь это довольно безрассудное пари. Тысяча хлюпов! Если Пятерик проиграет, то всю сумму выплатить не сможет, а если победит, то… нас сочтут транжирами.
Генар-Хофен, едва заметно усмехнувшись, решил, что это прекрасный способ испортить всем праздник.
– Ну что там за сообщение? – обратился он к модулю.
– Я сейчас попробую впихнуть его в то, что заменяет мозги твоему скафандру…
– Я все слышал, – сказал скафандр.
– …незаметно для наших друзей, – продолжил модуль. – Секретируй немного быстрячка и раскачайся…
– Прошу прощения, – вмешался скафандр, – но, по-моему, в данных обстоятельствах ему стоит хорошенько подумать, прежде чем секретировать такое сильное средство. Скопелль-Афранки, когда тебя нет поблизости, я в ответе за благополучие Генар-Хофена. И если честно, то тебе легко сидеть там, наверху…
– Не лезь не в свое дело, тупая ты мембрана, – заявил модуль.
– Что?! Да как ты смеешь?!
– Заткнитесь оба! – оборвал их Генар-Хофен, еле удержавшись, чтобы не выкрикнуть это вслух.
Пятерик что-то болтал про Культуру, но из-за препирательства двух машин Генар-Хофен пропустил первую часть фразы.
– …таким захватывающим, не правда ли?
– Правда! – отозвался Генар-Хофен, перекрикивая поющих, затем опустил свой гелеполевый прибор в один из контейнеров с пищей, поднес ко рту, улыбнулся и надул щеки.