– Проснулась? Лучше тебе? – Домовой услышал шум и тут же
перестал наводить чистоту, выглядывая из спаленки.
– Доброе утро, дедушка. – Ярина улыбнулась в ответ и неловко
потерла перевязанное предплечье. Рана уже не болела, а чесалась.
Хороший знак, значит, скоро заживет.
– А раз лучше, садись завтракать. Я тут силки ставил, зайца
поймал. Тебе ж мясо надобно. От похлебки сил не прибавляется. –
Дедок решительно оттеснил Ярину к столу и принялся хозяйничать.
Тушеное мясо больше не лезло, а глаза начали слипаться от
сытости, когда домовик взял деревянную лопаточку и со всей
бережностью пододвинул ею ожерелье к Ярине.
– Знаешь, что это?
– Оберег. – Она с трепетом провела над ним ладонью. Чары
покалывали кончики пальцев, но определить больше при ее ничтожных
способностях было невозможно.
– Не совсем. По-вашему, это что-то вроде местной короны
лесной.
Охнув от восхищения, Ярина во все глаза уставилась на самую
настоящую волшебную вещь, дающую возможность лесовикам становиться
хозяевами леса. Лешие в своей вотчине были почти всемогущими,
ведали и деревьями, и зверями, и теми, кто ступал на извилистые
тропы. Нечисть не подпускала людей к своим тайнам, мало кто
разбирался в тонкостях. А это была самая что ни на есть сокровенная
тайна.
– Обычно такие вещи сами лесовики плетут из того, что деревья
добровольно отдали. Силой поделились. А это наш брат носить не
может, тронешь – сгибнуть можешь, тут…
– Истинный янтарь. – Ярина осторожно дотронулась до покатых
камешков, переливающихся всеми оттенками медового. – Кровь дивьего
народа. Давно ушедших. Для вас самих это хуже яда.
– Верно. – Домовой глянул так пристально, что она смутилась и
убрала руки, сцепляя их в замок. Нашла перед кем знаниями
хвастаться! – Вижу, тот, кто тебя учил, делал это на совесть.
Жила-поживала себе дивь, пока война с чародеями не началась. Очень
уж те их кровь ценили за силы небывалые. Сражались они, сражались,
а потом глядь: и нету больше диви. Только Пустошь янтарная на месте
их царства осталась. Да кровь-янтарь застывшая, из которой колдуны
себе побрякушки делают. Себе на радость, нечисти на погибель. А раз
ты сие знаешь, должна понять, что не лесовик ожерелье сие плел.
Человек. Владетель здешних мест и избушки этой во времена
незапамятные. Мне ожерелье леший передал зверями своими, когда
уходил. А ему – предместник его, что под старой дубравой нынче
вечным сном спит. Передал не просто так, со словами: мол, коли
случится чудо и появится тут хозяин – с чистым сердцем, которому
дом подчинится, все тайны откроет. Тому и отдать. Кумекаешь?