Когда перед глазами уже мутилось, лес расступился. Спасение
пришло внезапно. За высоким частоколом застыла изба: темная,
мертвая. Тишины Ярина не боялась, она и селян бы сейчас не
испугалась! Лишь бы не достаться хищным теням.
– Помогите! Откройте! – сорвался с губ истошный вопль.
Ворот не было, она замолотила по частоколу изодранными
руками.
– Пожалуйста!
По лицу катились слезы. Когда Ярина представляла смерть, думала,
что встретит Переправщицу с достоинством, уйдет без лишних жалоб.
Но за спиной стояла не белокосая дева, готовая увести по Темной
дороге, а то, что изменит, уничтожит безвозвратно.
Она не хотела с этим мириться!
Внезапно частокол под ладонями исчез, чтобы возникнуть уже за
спиной. Неведомые хозяева избушки сжалились. Однако Ярина не успела
этого понять – впервые в жизни лишилась чувств от пережитого
страха.
***
Обычно в сказках прекрасные девы приходят в себя с первыми
лучами солнца в объятиях красавца царевича. Ярина, увы, очнулась на
стылой весенней земле, с которой едва сошел снег, и не под пение
жаворонков, а под глухие шорохи из-за частокола.
Вряд ли обморок продлился дольше пары минут, но тело ломило,
пальцы оледенели и едва гнулись. Насилу поднявшись, Ярина бегло
осмотрела появившиеся ворота, которых еще недавно не было; двор,
здоровенный для лесной сторожки. Да и мрачная изба, такая же
мертвая, как и на первый взгляд, больше подходила не охотнику, а
отшельнику-чародею. Но если он и жил здесь, то затаился. Небось
пожалел, что впустил незваную гостью.
– Есть кто-нибудь? – робко спросила Ярина.
Ответом стала звенящая тишина. Даже нежить за частоколом
смолкла.
Зубы клацнули, пришлось изо всех сил сжать челюсти. Ярина
дрожащей ладонью отерла залитое кровью лицо и недоверчиво
уставилась на пальцы – это ж надо, так оцарапать лоб! Рана
пустячная, но кровила сильно, а под рукой ни одной завалящей
настойки, запасы остались в сумке, а сумка – в деревне, будь та
трижды неладна.
На подгибающихся ногах Ярина двинулась к крыльцу, надеясь
дозваться таинственных хозяев. Добротная дверь оказалась заперта,
сквозь окна не удалось разглядеть даже очертаний комнаты. Сделаны
окошки были на диво: не холстина, как в сельских избах, не слюда,
не дорогущие пластины горного хрусталя. Одна прозрачная
поверхность, гладкая и прохладная.