– Нет, все правда. Но на моей родине другие законы. Ты не похожа
на тамошних девок, и никто здесь не похож. У вас же принято, чтобы
за женщин решал мужчина.
Принято. У селян. И во многих старинных родах. Хотя
вольнодумство из Арсеи медленно, но верно расползалось по землям, а
чародеи своим видом подливали масло в огонь и смущали народ.
– Не у всех и не везде, – возразила Ярина, упрямо поджимая губы.
И, забывшись, добавила: – Ты что, тоже за свою жену все решал?
Ой, дура! Лицо Ивара мигом закаменело. Он отвернулся и хлестнул
коня, тот перешел на рысцу, отчего телега затряслась по ухабам,
надсадно поскрипывая.
– Ивар… – Ярина решилась заговорить не скоро, лишь когда
удушливая вина выпустила горло из хватки. Нашла, кем попрекать! –
Ты прости меня.
Мужчина молчал. До тех пор, пока лесная дорога не сменилась
хлюпающей гатью, и пришлось спешиться: телега так и норовила
съехать с узкого настила.
– Милава сама меня выбрала, – произнес он, мрачно глядя перед
собой. – Сама за меня пошла, никого не спросила. Но я сказал ей
ждать где безопасно, пока не вернусь. Мы вместе ехать собирались. А
она не дождалась. Веди.
На такое добавить нечего. Вот только к чему молодой матери
срываться в дорогу? Молоко в голову ударило? Или все-таки чары?
Ярина повела Ивара по едва приметной тропе к сердцу болот.
Нечисть не показывалась. Не было ни единого намека на то, что за
ними наблюдают, словно топи лишились жизни: кругом одна черная
маслянистая вода да колючий кустарник, на котором сидели сытые
вороны. Ветер с заунывным воем носился над проклятым местом, будто
навеки затянутом тучами.
К знакомой поляне они вышли через час, когда угрызения совести
разбередили душу так, что Ярина уже хлюпала носом.
– Здесь, – шепнула она, но Ивар не слушал, рванувшись к
телеге.
Пока он осматривал колеса, из трясины высунулась кочка с черными
провалами глаз. Оглядевшись, выложила на траву огромный кокон из
тины и грязи, который с зыбким чавканьем всосался в землю, оставив
совершенно сухое тело молодой женщины.
Нечисть исчезла в бочаге прежде, чем Ярина раскрыла рот,
собираясь поблагодарить.
Она успела заметить лишь рассыпавшиеся по плечам каштановые
волосы и смертный отпечаток страха на юном лице, как Ивар рухнул на
колени, стискивая жену в объятиях.
– Что же ты, огонечек… – хрипло выдавил он.