Ну и без обручального кольца не обошлось. Колечко взяли у бабули, оно хоть и не золотое, зато семейное – с ним ещё Азалина прабабушка замуж выходила. Жать, что Азалии оно только на мизинец налезало. В отличии от тонких бабулиных пальцев, у внучки и пальцы быле толще, и кисть значительно шире.
Кольцо, привязанное на ниточку, опускали в кружку с водой и приговаривали:
- Настучи ты мне колечко, когда свадьбу ждать сердечку!
Каждый удар о кружку – один год.
Азалия поднимала кольцо очень аккуратно. Ну как дёрнешь, оно и закачается из стороны в сторону! Наколотит лет десять, и будешь до седых волос в девках сидеть!
Кольцо зависло между стенками кружки.
- Ой! - тихо пискнула Азалия. - В этом году, что ли?
- Типун тебе на язык! – сказала бабуля и щёлкнула пальцем по нитке.
Кольцо закачалось, быстро и равномерно застучало по стенкам.
Азалией девочку назвала мама. Говорили, что она была очень красивая, но Азалия её не помнила. Она едва начала ходить, когда мама уехала с проезжим молодцом-строителем искать счастья. Первые несколько лет бабушке, с которой осталась Азалия, изредка приходили по почте небольшие суммы денег от мамы Азалии, потом всё прекратилось.
Мать девочки просто исчезла, и всё. Где, на каких просторах огромной страны она пропала, сама решила забыть про близких или сгинула в чужих краях – неизвестно.
В шестнадцать лет Азалия выросла в красивую, крепкую, как зимнее яблочко, и такую же румяную девушку. На неё стали обращать внимание парни. Особенно старались, да чего уж там, конкурировали между собой, конюх и скотник. Один на задворках зажмёт, второй за бок ущипнёт так, что слёзы из глаз брызжут. Каждый раз скотник получал от Азалии кулаком под дых, но всё равно не перестал распускать руки.
Летом, чтобы скопить хоть немного денег на дрова и одежду, она пошла работать на почту.
Охват был большой – несколько сёл раскиданы далеко, не находишься. Азалии дали велосипед, оставшийся от прежнего почтальона.
На велосипеде, лихо разгоняя по пыльной дороге кур, Азалия врезалась в свою судьбу.
Николай, молодой лейтенант, приехал в деревню к родне. Планировал на недельку, но, поймав в полёте визжащую деревенскую почтальоншу, решил, что вполне может задержаться. Куда, собственно, ему спешить? Отпуск только начался!
По уму, надо бы, конечно, возвращаться в Ленинград к родителям. Но как тут вернёшься, если горячая, дрожащая, словно пойманная птичка, красивая девушка с растрёпанной пшеничной косой смотрит огромными серыми глазами и испугано кусает пухлые, и без того красные, как малиновый сок, губы?