Провалялся день, потом ночь и утро
следующего дня. Лучше не становилось, но долго лежать в постели не
мог. Во-первых, трудно устроиться поудобнее, если ноет каждая
косточка, а во-вторых, хозяин не озаботился поставить в комнате
ночной горшок. А в-третьих... А в-третьих, я просто терпеть не могу
лежать просто так, особенно если это белый день.
Вышел, боясь потревожить сердце, но
оно все равно давало о себе знать. Прижал его ладонью, чтобы не
выскочило из груди, не расплескалось, так и пошел. Когда проходил
по общему залу, увидел, что около стойки пьет пиво какая-то
странная, полупрозрачная фигура, похожая на привидение. Возможно, к
трактирщику заглянул в гости призрак какого-нибудь усопшего
родственника поболтать да заодно выпить пива. Это старый рыцарь фон
Йорген не пил со мной кавы и даже не разговаривал, а в этих местах
все возможно.
Сделав свои дела, доковылял до
конюшни. Гневко, в одиночестве жевавший овес, с недоумением
спросил:
— Иго-го?
— Да вот, приболел, — грустно
пояснил я, досадуя, что никто не рассказал жеребцу о неприятности с
его хозяином. Впрочем, а кто догадается, что это следовало
сделать?
— Го-го, — мотнул головой жеребец,
сочувственно ткнувшись мне в щеку теплыми губами. —
И-г-го-го...
— Постараюсь, — вздохнул я, погладив
верного друга по лбу.
— Го, — кивнул гнедой на выход.
Дескать — иди, отлеживайся.
— Пошел, — грустно ответил я,
отправляясь в свою комнатушку.
Когда возвращался обратно, никого,
кроме хозяина не было. Видимо, призрак решил вернуться в могилу.
Трактирщик смерил меня оценивающим взглядом, прикидывая, во сколько
ему обойдутся похороны и хватит ли того, что отыщет в сумках и
карманах на расходы. На коня и оружие с доспехами вряд ли кто-то
покусится, их отправят ко двору герцога, а вот все остальное —
законная добыча не только мародеров, но и прислуги, включая
трактирщиков и хозяев постоялых дворов.
Пока ходил во двор, замерз и
предпочел опять забраться в постель. Улегшись, принялся
вслушиваться в звуки сердца. Кажется, стучит сильнее, чем прежде.
Правильно, как я и думал — сердечный приступ.
Себя было не жалко, зажился на этом
свете, но предполагал, что умру иначе, а не столь нелепо. Чем
хорошо умереть в бою, а не в постели, так это тем, что не
заморачиваешься о грядущем. Словил себе палицей по башке или стрелу
в грудь, брякнулся оземь, умер и не надо размышлять — как там твои
друзья и родственники, а тут лежи и думай. Может, я малость
оклемаюсь и доеду-таки до Силинга, а иначе остается много
нерешенных дел. Скажем, кому оставить свое оружие и доспехи? Лучше
всего завещать их Мисе и Элис, юным воительницам пригодятся.
Панцирь отдадут оружейнику, переделает. А что с мечом и кинжалом?
Для девчонок клинки великоваты, значит, достанутся их детям, если
родятся мальчишки. Надеюсь, от наших кратковременных встреч
последствий не будет, хотя, кто его знает.