– А ты кто по жизни? Админ? Разработчик? – после паузы спросил
я.
– Не совсем. Я оцифровщик. Принимаю шотхоллов, таких, как ты,
вернее вашу матрицу, оцифровываю, даю имя, тестирую, внедряю в
память персонажа легенду.
– Что-то вроде ложных воспоминаний? – уточнил я.
– Ага. Так называемая история персонажа. Если бы не сбой, ты
искренне считал бы себя членом банды Потрошителей,
боевиком-громилой по прозвищу Негатив.
– А почему такая странная кликуха? – удивился я.
– В зеркало посмотри, сам поймешь, – предложил Виталий. – Вон ту
панель открой. Слева, рядом с кроватью. Там шкаф.
Как я и думал, это не просто стены. Только есть одна
проблемка.
– Виталь, да ты шутишь? Я шевельнуться не могу, не то, что
встать.
– Сейчас сможешь, – пообещал оцифровщик.
И правда, слабость быстро пошла на убыль. Открыв шкаф, увидел
стопку шмоток и пистолет странноватого вида. Брать это все без
разрешения моего тюремщика не стал. Посмотрел на себя в зеркало, и
едва не отшатнулся.
Что тут сказать… Шок был силен. Нет, я уже смирился с тем, что
тело не мое. И ожидал увидеть чужое лицо. Но не такое же!
Выглядел я довольно брутально. Зверская, но в то же время
смазливая физиономия. Черная, смоляная, отливающая антрацитовым
блеском кожа. Желтые глаза хищника. И абсолютно белые волосы. Не
седые, а именно белые. Как снег. У людей такого цвета в принципе не
бывает. И впрямь, словно негатив человека – белое и черное в моей
внешности поменялось местами. Был бы светлокожим с темными
волосами, за человека сошел. А так… Одно слово – негатив.
– Для иррийцев такая внешность типична, – подал голос Виталик. –
Вообще, они вымирающая раса. Планету Иррий полностью уничтожили во
время Третьей Галактической войны. Тогда ты… твой персонаж… был
ребенком, попал в числе беженцев на Аланию вместе с матерью. Она
погибла во время погрома. Его устроили местные жители. Не хотели
кормить лишние рты. Тогда на Алании царил голод, и доведенные до
крайности аланийцы…
– …пошли громить лагерь беженцев. Наш лагерь, – эхом подхватил
я. Чужое прошлое оживало в памяти, перемешиваясь с моим
собственным. Как наяву увидел озверевшие хари человекоподобных
аланийцев с торчащими изо рта кабаньими клыками и костяными
гребнями вдоль хребтов. В руках нападавшие держали кувалды,
плазмопилы, тесаки, изредка пистолеты. Более серьезного оружия у
них не было. Но у нас… то есть беженцев не имелось и такого. Как и
мужчин дееспособного возраста, которые могли бы дать серьезный
отпор. Только старики, женщины и дети. Наше сопротивление быстро
подавили, и началась бойня. Кровь, трупы, крики, горящие павильоны
из легкого пластика, которые служили нам временными домами.