«Но все это сходит с рук, – подумал Карцев, – пока являешься человеком толпы, безвестным персонажем. Стоит только попасть в элиту общества – а по логике путь, на который меня подталкивает милейшая Анна Григорьевна, должен неизбежно привести в круг весьма известных в области людей – как милым моему сердцу страстишкам придется сказать "прощай". Будучи на виду, проще простого "засветиться". С моей карьерой враз будет покончено, если ушлый журналист накропает статью про аморальный облик одного из руководителей производства, пытающегося совратить каждую мало-мальски привлекательную женщину где бы то ни было: в гостях, по дороге в гости, в ресторане, в служебном кабинете, или в купе поезда. И приведет свидетельства совращенных, увидевших меня по телевизору…»
На этом свои мрачные фантазии Карцев прервал, ибо вошел в гостиничный вестибюль.
Глава третья. Второй досужий вечер.
В номере Сергей Андреевич с облегчением узрел Сашку Хмельницкого, состроившего при входе начальника покаянную рожу, что ему не вполне удалось, так как за мгновение до того она явно была самодовольной. Тут же наличествовал и Егор Палыч, слегка поддатый и тоже самодовольный, что объяснялось просто: он, с единодушного благословения коллег, инспектировал сегодня водозаборы ликеро-водочного завода и мясокомбината (за что издавна брался с большим воодушевлением!) и в результате припер с одного полную сумку образцов алкогольной продукции, а с другого, соответственно, сумку разнообразных колбас. То есть явные взятки, которые и Хмельницкий и Карцев брать стеснялись. Пока?
– Ну что, господа инспектора, уже клюкаете? Без меня? – сымитировал праведный гнев начальник.
– Мы только продегустировали чуток, Андреич, – примирительно забасил Бутусов. – А ты что так задержался?
– Дела, конечно, задержали, Палыч. Но мне хотелось бы сейчас послушать, чем Вы, Александр Михайлович, объясните свой прогул? Или Вы что-то сегодня успели обследовать, и речь у нас пойдет не о прогуле, а всего лишь об опоздании на работу?
– Да нет, Сергей. Я только недавно от Татьяны вернулся…
– Это что ж, она и на работу не пошла?
– Нет…
Карцев вгляделся в лицо товарища и с благожелательной издевочкой заулыбался:
– Та-ак, с личика, вижу, Вы спали… Глазоньки ввалились, мешочки под ними голубенькие, носик заострился, на месте румянца – бледность аристократическая… Небось, и ножки подрагивают? Это сколько же ты к той курочке упитанной подходов сделал, чтобы так себя преобразить?