Вокруг меня теснились, наползая друг на друга, дома от трёх до
пяти этажей. Некоторые — цельная, без единого шва «бронза», другие
— некогда молочный, а теперь желтовато-серый и порядком
пообколовшийся известняк-ракушняк, третьи, скорее всего, раньше
были сложены из бруса, а теперь представляли собой набор
разнокалиберных заплат из всевозможного мусора. Вонь атомного
взрыва в ассенизационном обозе при холерных бараках делала воздух
практически осязаемым, заставляя пробиваться вперёд сквозь тягучий
как свежая смолка, полупрозрачный кошмар со вкусом растворённого в
спирту горчичного газа. Лишь изредка над головой мелькали крохотные
осколочки небесного свода, запутавшиеся в хитросплетениях бельевых
верёвок, крытых галерей, переходов и покосившихся крыш. Да и люди
были под стать месту: троица хранителей врат сей юдоли нищеты
телесной и духовной была самыми прилично выглядящими из всех, кого
я встретил по пути. Во всяком случае, они не рассекали по улице в
одном полуистлевшем гульфике, натянутом на лицо на манер маски.
Наконец мой нос сообщил мне, что я покинул Биржу. Я перевёл дух
и проверил самоощущение. Порядка семи часов остатка для возможности
держать контур вокруг полена. Приемлемо, но с чарами на воздушный
фильтр я, конечно, затупил. Я огляделся. Дома вокруг не шли ни в
какое сравнение с китчем Пепельного проспекта, но были чисты и
аккуратны. Пешеходов почти нет, транспорта тоже. Судя по всему, я
вышел к самому началу Канцелярского тупика.
Спустя пять минут неспешным шагом, я стоял перед совершенно
гладкой «бронзовой» дверью. Короткий осмотр выявил шнурок звонка. Я
потянул за него пару раз. Дверь приоткрылась. В щели,
приблизительно на уровне моего локтя, появился серый глаз.
— Так отвори же врата в разлом, за которым бушует пламень
преисподней, — сказал я. В голове промелькнула шальная мысль: «А
вдруг и впрямь откроет?»
Перспектива: Хо Орнаг, небелковая форма
белки
Да, я могу менять тела. Нет, это не доставляет мне особого
удовольствия. За сегодняшнее утро я сменил уже четыре шкурки,
половина из которых были невыносимо невыспавшимися, поэтому теперь
моя голова больше всего похожа на алмаз, сброшенный на мостовую с
дирижабля. Раскалывается, короче. И причина моей головной боли
сидит прямо сейчас напротив меня и глушит кофий тройной экстракции
с таким видом, будто это у него было нелитературное утро.