Уловив напряжение, дядька Верей громко со мной поздоровался и
прилюдно проводил к столу, показывая остальным — я гостья. Вряд ли
он сделал это для меня — молодой знахарки, скорее ради дочери, ради
того, чтобы не испортить торжества и ради той неведомой причины,
которая заставила его меня пригласить.
Многие опустили глаза, но кто-то — нет. Взгляды были слишком
красноречивы, слишком выразительны.
«Пусть сегодня ты своя, ты с нами. Но придет другой день, и все
вернется — и страх, и ненависть, и камни. — Предупреждали они. — Но
— не сегодня».
— За здравие молодых! — поднял первый тост Верей.
Отказаться было немыслимо. И я пригубила пахнущий яблоками
сидр.
— За долгие лета! — за первой чаркой последовала вторая, потом
третья.
Я прочла одобрение в одних, вторых, третьих глазах и улыбнулась.
Четвертую уже поднимала сама. Тосты следовали один за другим. Я
выдохнула, перестала напоминать чуткого зверька, готового сорваться
в бегство при малейших признаках опасности.
— За приплод! — отличился кто-то из гостей.
Парни заржали, невеста залилась румянцем, а жених расправил
плечи и окинул гостей петушиным взором, предлагая не сомневаться в
его силах. Все кричали, смеялись, девчонки шептались, старики
вытирали слезящиеся глаза. Народ стал наливать и выпивать уже без
ненужных слов. Заиграла гармонь, начались танцы.
Голова кружилась, в ней поселилась какая-то бесшабашная
легкость, по телу разливалось тепло. Люди сновали, кружились,
смеялись, плакали, говорили. Захотелось совершить что-нибудь смелое
и безумное, например, выскочить в круг танцующих. Я даже попыталась
стащить стиснувшие ноги лапти. И именно тогда заметила его — такого
же, как и я — лишнего и чужого на этом празднике.
Незнакомого парня лет семнадцати, что сидел за главным столом
возле старосты. Он не танцевал, не заигрывал с девушками, не
реагировал на выпады и подначки парней.
Кто это? Дальний родственник? Случайный путник? Потертая кожаная
куртка, сбитые сапоги, отстраненный взгляд и пренебрежение в каждом
жесте. Словно к нам на праздник занесло высокородного.
На моем лице, как и полагалось, его взгляд остановился. Я
старательно улыбнулась. Он, смешавшись, отвернулся.
«Что, не нравлюсь? — мысленно спросила я. — Ну-ну, у меня опыт в
людском презрении поболее будет».
— Вот, Рион, познакомься, наша гордость — Айка. — Подошедший
староста так хлопнул парня по плечу, что тот едва не свалился с
лавки. — Она ведьма, как и ты.