Нерушимый - страница 123
Бригадир грузчиков, или кто он там, пожал мою руку, я представился, и он объяснил:
— Они знают, в каком порядке выгружать, маршрут расскажут.
Он хлопнул по заднице наклонившуюся продавщицу, та захихикала и полезла к нему обниматься. Производственный роман!
— Потом, как разгрузишься, встань за воротами, я расскажу, куда дальше, — продолжил он.
Только Юрий отвернулся и зашагал прочь, как дама в золоте возмущенно ткнула в свои коробки и проговорила:
— Чего ты стоишь? Помоги мне.
Многие считают, что грузчик, официант, санитарка — низшие звенья в пищевой цепочке, их можно и нужно опускать. Тем более — пацана какого-то. В их разумении, в этом есть своя справедливость: когда унижаемые заматереют, будут иметь право учить жизни молодежь. Так не выключается конвейер, откуда сходят поломанные озлобленные люди.
— Тебе за что деньги платят? — взвизгнула она.
— За транспортировку тачки из пункта А в пункт Б, — проговорил я по возможности спокойно и через силу улыбнулся: — Но за волшебное слово мне нетрудно помочь красивой женщине.
Позади меня захихикали. Золотая дама фыркнула и с деланой натугой принялась складывать с краю пять своих коробок, приговаривая:
— Договоришься! Одно слово, и тебя тут не будет. Я поговорю с кем надо — погонят тебя, наглеца, погаными тряпками.
— Ой, Томка, не смеши мои ноги, — плотоядно улыбнулась мощная тетенька в возрасте.
Золотая дама сразу заглохла и отошла за спины товарок, но я и затылком чувствовал ее злобный взгляд. Тяжело, наверное, жить, если считать, что все тебе должны.
— Поговорит она с кем надо, да, — не унималась мощная. — Сам Шуйский завтра приедет и всех накажет — плавали, знаем.
Толкая тачку, я ощущал себя то Сизифом, то бурлаком на Волге. За мной шла толпа продавщиц, десять человек, а вокруг кишел народ, норовя попасть под ноги.
Я хотел максимально страшным голосом крикнуть: «Р-разойдись», — но придумал кое-что поинтереснее:
— Эх, дубинушка, ухнем!
Народ отошел с дороги, заулыбался. Звонкий голос идущей за мной продавщицы подхватил:
— Эх, зеленая, сама пойдет, сама пойдет!
Я узнал басовитый голос женщины, просившей не смешить ее ноги:
— Подернем, подернем!
Дальше два женских голоса, грубый и звонкий, очень красиво переплелись:
— Да ухнем!
Идея понравилась идущей за мной толпе женщин, и они повторили песню, но уже хором. В третий раз я начал, они поддержали, а четвертого раза не получилось: мы добрались до первой точки — чебуречной, рядом с которой была закрытая пирожковая с интригующей надписью «Азербайджанский кофе» и заведение с интригующей мой молодой организм вывеской «Шашлык-машлык». Это были обычные ларьки, возле которых стояли высокие круглые столики без стульев.