— Отвечать, когда тащ капитан
спрашивает! — рявкнул дежурный.
— Не знаю, товарищ капитан! Ничего не
помню. Возможно, шел, поскользнулся, упал…
— Очнулся — гипс? — скептически
поднял бровь капитан Тырин. — А раздел кто? Контрабандисты? Ну-ну.
Ладно, присаживайтесь, товарищ Соврамши, разберемся.
— Я не вру, товарищ…
— Сел! — тоном, не терпящим
возражений, рыкнул Тырин. И уже спокойнее добавил: — Сказал же,
разберемся. Ты точно не курсант? Уж больно выправка
характерная.
Я помотал головой.
Более всего здесь меня удивил не
паркет, не удобный стул и деревянный крытый лаком стол, не ровные
белоснежные стены, а фотография неизвестного политического деятеля,
где обычно вешали фото нашего бессменного президента.
Пока меня фотографировали и «снимали
пальчики», я таращился на нового вождя, перебирая в уме всех
известных политиков, которые могли бы стать генсеком, благо память
позволяла, но не нашел никого похожего. Да и не застал я то время,
мне было десять, когда Союз развалился на Россию и четырнадцать
маленьких, но очень гордых республик. Октябренком еще был, а вот в
пионеры уже не успел.
Сколько ни глядел на вождя на стене,
так и не вспомнил. На вид ему было лет сорок-пятьдесят, узкое лицо,
правильные черты, темные с проседью волосы. Чем-то напоминал
Машкова, но губы были тоньше. И ведь не спросить, как зовут
неизвестного мне лидера страны, — идиотом посчитают.
Да и не дали мне шанса задать вопрос
— вопросы здесь задавал товарищ капитан Тырин.
Получив на все свои вопросы одно и то
же «не помню», он поморщился и с дружелюбного «ты» снова перешел на
формальное «вы»:
— Значит, говорите, не помните
ничего? Ни имени, ни фамилии, ни адреса проживания? — Тырин
скептически сморщился и посмотрел на часы. Увиденное ему не
понравилось, и он снова начал тыкать, причем без всякого дружелюбия
в голосе, наоборот, зло и раздраженно: — Слушай, парень, у меня нет
ни времени, ни желания с тобой тут валандаться! Не хочешь
по-хорошему, будем по-плохому!
Он уставился пристально, словно хотел
просверлить во мне дыру, и я всем своим существом ощутил, что
больше всего на свете этот человек хочет домой, посмотреть
футбольный матч. Ага, вот как работает «Эмпатия», ради которой я
набрал столько фобий! Что ж, забавно и… воодушевляюще. Значит, и
второй особый талант при мне…