Закончив с ней, я побежал к
лесовичку, помог женщине с близнецами — отнес к остановке и елку, и
сумки, получил в благодарность апельсин. А когда вернулся, заметил
среди покупателей смутно знакомого мужчину. На вид ему было лет
сорок, волосы русые с проседью, нос запоминающийся, с бороздкой,
шрам над верхней губой…
Бросило в жар, сердце заколотилось.
Это же Вадик! Тот самый, с которым мы играли в «Ваху» в том мире!
Первым порывом было позвать его, пожать руку, расспросить, что и
как. Но я остановил себя. Вдруг показалось? Надо проверить, может,
мужик просто на него похож.
— Вадик! — окликнул я его, а сам
отвернулся, будто обращаюсь к кому-то другому, продолжая за ним
следить боковым зрением.
Он как раз склонился над небольшой
сосной, вздрогнул, заозирался. Так и есть — Вадик! Тот, да не
совсем.
Я замер, парализованный пониманием.
Точка бифуркации была лет тридцать назад, а это значит, что все
люди, которые жили в том мире, все те, кого я знал, имеют двойников
и в этом. Тут есть Аленка, живая и невредимая. Но у нее другая
жизнь, возможно, муж и дети. Есть Саша Звягинцев, который наверняка
добился большего, чем я в том мире, и он годится мне в отцы. Как
сложилась его судьба? Счастлив ли он? Есть ли у него семья?
Мама… Мама в этой реальности может
быть жива! Сердце защемило.
Или происходит как в романе Стивена
Кинга, который я читал в детстве: когда кто-то умирает, вскоре
погибают и все его двойники? Но я ведь только вчера умер,
Александра можно предупредить, чтобы поостерегся… Или это он умер
первым?
Как же найти их? Где искать? Может,
он вообще в Москве? Голова пошла кругом. Тем временем Вадик выбрал
елку среднего размера и обратился к лесовичку, слегка картавя:
— А скажите, ее недавно с`губили? До
Нового года достоит? А то в п`гошлом году все иголки осыпались, сын
так г`гаст`гоился.
Точно он, и голос его. Вот только тот
Вадик был закоренелым холостяком, тестил компьютерные игрушки,
иногда водил в гости женщин — жил по зову сердца. А этот?
Продавец был занят, отсчитывал сдачу
бодрому розовощекому пенсионеру в плоской черной кепке, а две
девушки уже тянули купюры. Испытывая странное волнение, словно
Вадик мог меня разоблачить, я подошел к нему и успокоил:
— На днях срубили. А чтобы она не
осыпалась, поставьте ее на балкон и нарядите за несколько дней до
праздника, а не прямо сейчас.