— Неплохо, я как-то встречала одну куноичи, которая использовала
бумагу в качестве оружия, — хмыкнула Сакура, отметив кучность
попадания Какаши. С восьми шагов, но всё-таки ему всего два с
половиной года, как она уточнила по медкарте ребёнка. — Если
напитать бумагу чакрой, то это может стать опасным, стоять за
свитком, — она потрепала его волосы, отчего и без того лохматый
Какаши стал ещё более лохматым, но довольно улыбающимся. — Надо бы
тебя подстричь, а то скоро на папаню похож будешь… — Сакура
задумчиво теребила пепельные пряди разомлевшего от нехитрых ласк
ребёнка.
С первого взгляда на раны отца мальчика её смутила одна вещь.
Эти повреждения никак не могли быть результатом драки или ловушки.
Угол и глубина говорили о том, что эти раны Сакумо нанёс себе
сам.
Сакумо открыл глаза и уставился в белоснежный потолок. Остро
пахло лекарствами. Для его сверхчуткого носа эти запахи были очень
резкими и неприятными, хотя к ним неожиданно примешался лёгкий и
нежный цветочный флёр.
В палату бесшумно вошли. Комната наполнилась тонким и пряным
ароматом дикой вишни.
Сакумо повернул голову, чтобы посмотреть на гостью. Ей оказалась
та ирьёнин, что так быстро вылечила его. Вспомнив обстоятельства
получения ран, Сакумо вздохнул.
Он был опытным шиноби и не считал других глупее себя, скорее
всего, ниндзя-медик догадалась о том, как он получил эти глубокие
порезы.
Сакумо напрягся, ожидая получить порцию нравоучений от медика,
но та, лишь смазано взглянув, прошла мимо его кровати, села на
подоконник и, отвернувшись, посмотрела в окно.
Сакумо недоумевал, даже повозился на кровати и кашлянул, пытаясь
обратить на себя внимание ирьёнина, но девушка в красной маске под
цвет одежды продолжала его игнорировать. Худая и на вид хрупкая, не
особо фигуристая медик отличалась необычно-розового цвета волосами,
которые достигали середины спины, рассыпаясь по плечам.
По комнате разлилось молчание, которое, к удивлению Сакумо, не
было тяжёлым или тягостным. Девушка словно охраняла его. Хмыкнув
при этой мысли, Сакумо уснул, а когда проснулся, в пустой палате
витал цветочный запах.
Он улыбнулся, осознавая, что в кои-то веки спал без
кошмаров.
* * *
— Слушай, Микото, ты сказала мне, что была подругой матери
Какаши, а у его отца есть друг? — спросила Сакура, когда они
встретились после её работы.