Прочитав крик души, она всплакнула и окончательно расстроилась. Складывала стопы на столе: письма, конверты, наброски, акварели. Нужна коробка и уединение. Были молодыми, влюбчивыми, но четко знали, нельзя предавать себя. А сегодня взрослые, мудрые, затравленные условностями, себя забыли…
Антошка еще раз стукнул в дверь: «Мам, к тебе пришли». Открыл дверь и поразился беспорядку.
– Мам, зверюги со мной в гостиной, уже обнюхали свои места. А Евсей пусть в моей комнате живет, ладно? Я сварю сардельки, хватит на всех… Мам, там тебя ждут.
Алиса растеряно посмотрела на сына, вышла в прихожую.
– Постойте-постойте, мы договаривались на пятницу, – она хотела пресечь неуместное вторжение.
Молодой человек с окладистой бородой, вероятно, своей первой, уже разоблачился. Глазки-угольки и неуклюжесть медвежонка вызывали симпатию. Пунцовые щеки совсем развеселили Алису, тем более он был один – без наглых журфаковцев.
– Валентин, – кратко представился он, опережая возражения, – Строгановка, подрабатывал санитаром, мне пяти минут хватит, уж простите, телефона вашего не знаю. У вас есть неиспользованные эскизы к вселенскому человеку, Тимею они нужны…
– Он вернулся в Союз? Почему сам не приехал?
Она пригласила его в свою комнату, запасшись плотной коробкой и веником. Быстро сложила письменные улики на дно коробки. Вдвоем они быстро разобрали рулоны, убрали лишние в запасник, разобрали эскизы, этюды, акварели, вымели в мусор уже непригодные расходные материалы. Он скрупулезно изучал фигурки воинов через собственную лупу: «Сократ и Платон здесь выглядят рыночными бездельниками», – заметил он, усмехаясь. – «А что, Алиса Ивановна, разве только это вам оставил Тимей? Нет-нет, каталог есть у меня и не один, и все французские издания», – он укладывал в новый планшет эскизы Тимея, аккуратно расправляя разделительный пергамент между ними для хранения. Достойное место, но Алиса возмущенно заметила, что ничего из дома выносить не разрешит. Раз она обещала набросать заметку о том, каким был Тимей в жизни, так об этом договаривались на завтра и не спорьте, пожалуйста.
– Мне не нужна заметка, разве я похож на человека, заглядывающего в чужие трусы. Я не журналист, а художник, ученик Тимея, он просил меня…
– Хватит врать, после трагедии он не возвращался в Россию.