Не в силах оставаться у могилы, широким шагом
вернулся в свой огненный чертог, набросил на плечи темный плащ с
глубоким капюшоном, кошель с монетами в карман сунул, внизу, в
конюшне, вскочил на коня и спустился в долину, в селение Ильштар,
откуда девица родом.
В селении праздник шел второй день. Надрывали струны
инструментов уличные запевалы, взрослые драли глотки не тише, а
ребятня, которой родители позволили до глубокой ночи не спать, так
и сновала вокруг, норовя под копыта Редрикова коня
попасть.
А хозяин вулкана лишь мрачно смотрел на веселый люд,
заполонивший улицы. Радовались в селении тому, как удачно от
чудовища из-под горы откупились. Ближайшие пять лет окрестные
долины могут спокойно спать.
Направил коня к ближайшему трактиру, спешился, бросил
монетку мальчишке-конюху, чтоб о животине позаботился, и вошел в
дымный зал.
В селение и из соседних долин съехались, и трактир
был полон пришлого люда, потому на еще одного гостя никто и
внимания не обратил. А Редрику только того и надо было. Нашел место
в темном углу, велел трактирщице подать ему медовухи, сложил руки
на груди и откинулся на лавке — благо, позади стена
была.
Мрачно улыбался, наблюдая за пьяными выходками гостей
— то-то бы удивились, узнав, что чудовище из-под горы на их
праздник пожаловало.
— Девчонка чахоточная была, я тебе как внук знахарки
говорю! — донеслось слева.
Редрик медленно голову на голос повернул. Покачиваясь
из стороны в сторону и размахивая наполненной кружкой, один из
посетителей трактира, изрядно уж пьяный, яростно доказывал
другому:
— А уж как то случиться могло за седьмицу — другой
вопрос! Прошлый третейник женушка моя в лавку этой булочницы ездила
за свадебным караваем для нашей младшенькой и самолично видала —
булочница та здоровьем пышет! Сказывала: на хворую та ну никак не
походила! А потом что?
— Что? — вяло отозвался собеседник, с трудом на ногах
держась.
— А что… что... — почесал голову рассказчик, потом
взмахнул другой рукой, расплескивая часть содержимого на деревянный
пол: — Бабка моя, знахарка, всегда говаривала: любую хворь надо
крепкой медовухой выгонять! Выпьем!
Собеседник согласно загудел, но Редрик перестал
прислушиваться, потому как перед ним трактирщица кружку и кувшин с
медовухой поставила.
Пил медленно, посматривая по сторонам, но думал о
своем. В углу, где сидел, темно было, да и пирующие внимания на еще
одного отдыхающего не обращали. И покуда в трактире все веселей
становилось, у Редрика на душе делалось все мрачнее.