Валька накинулся на еду, а Егорович,
отхлебнув глоток из фляги, немного сморщил лоб, очевидно имея
желание поделиться новостями. Полуобернувшись к Сергею, скептически
хмыкнул:
- Ох, и смена была сегодня. Два
товарняка в тупике пришлось обходить простукивать от начала до
конца. Потом какие-то озорники решили пошутить и перевели стрелку
на восьмом километре. Пришлось на дрезине ехать – исправлять. И
вот, что я вам скажу, ребята, - он понизил голос ещё тише. Валька
наминал бутерброды, а белки продолжали забрасывать его древесным
мусором, абсолютно не обращая внимания на его грозящие кулаки,
поднятые кверху. – Ты помнишь, Валентин, сразу за восьмым
километром есть тупиковая ветка в сторону заброшенного
комбината?
- Угу, - кивнул любитель бутербродов
с набитым ртом.
- Туда поезда не ходят, - объяснил
Егорович Сергею. – Прежде, когда комбинат работал, к нему ходили
товарняки с углём, потом, когда в начале перестройки его прикрыли,
то и рельсы со временем проросли травой. Так вот… - он доверительно
зашептал сразу обоим, - я, когда стрелку возвращал в прежнее
положение, услышал там в лесу короткий паровозный гудок. Рельсы-то
давно уже заброшены и уходят вглубь леса, а что там сейчас в лесу –
никто толком не знает. Да и кому оно теперь надо, если всё, что
можно было демонтировать и вывезти – вывезли ещё три года назад, а
последний уцелевший хлам растаскали вручную на металлолом. Больше
двух лет к этому комбинату уже никто не наведывается, разве что
грибник какой заблудший…
- И что? – дожевав последний кусок
сала, поинтересовался Валька.
- А то, что я, раз уж там находился,
решил потихоньку глянуть – что за паровоз такой там прячется? И
самое главное – откуда? Чтобы заехать в тот тупик, всё равно кто-то
должен был мимо нашей станции и моей будки проехать, верно? Другого
пути попросту нет. Разве что с другого берега озера – с той стороны
комбината. Но там нет проложенных путей, и никогда не было. В
общем, я откатил дрезину под семафор, и пешком, прихватив рацию,
углубился в лес.
Сергею с каждой новой фразой
Егоровича становилось всё интереснее и загадочнее. Он ещё не совсем
понимал, к чему клонит их старший приятель, но уже начал улавливать
некую зыбкую связь между рассказом Егоровича и Валькиным местом
обнаружения объекта, у которого они сейчас лежали в укрытии.
Вероятнее всего, дальше будет ещё интереснее, подумал он, абсолютно
уже забыв и о выходном, и о Маришкином дне рождении, и о своей
злобе на Вальку. У напарника Егоровича, кстати, тоже был день
именин, как и у Маришки, скользнуло у него в мозгу.