-- Подвинься, я хочу рассмотреть…
Повинуясь жесту королевской руки, герцог с женой чуть разошлись в
стороны, и их племянница предстала перед Фердинандом XII. Анна
ощутила пронзительный, какой-то едкий взгляд короля и потупилась. А
он, внимательно разглядев ее, произнес, обращаясь к мужчинам за
троном:
-- Ну, франкийцы должны быть довольны. Она молода и сможет родить
наследников, да и рудники делают ее просто красавицей, – и гулко
заухал-засмеялся собственной шутке.
Вместе с ним почтительно засмеялись и остальные, только инфант
слегка нахмурился и тоном эстета произнес:
-- Она вовсе не так уродлива, как вы говорили, герцогиня! Мы могли
бы подыскать ей мужа и в нашей стране. А сейчас рудники
отойдут…
-- Карлос, все уже решено! – недовольно перебил сына король и
взмахом руки отпустил семью.
За массивными каменными колоннами бродили люди, собираясь в группы,
кланяясь друг другу, беседуя, споря или надменно проходя мимо
низших. Бесшумно скользили лакеи в фиолетовых ливреях, разнося
подносы с бокалами.
Здесь было довольно душно: под потолком и на стенах горели сотни
больших белых свечей. В зале отчетливо пахло потом, едкими духами,
горящим воском. Анна безмолвной тенью следовала за родственниками,
стараясь кланяться синхронно с ними всем, кого они находили нужным
поприветствовать.
Тяжелый, массивный веер из черных перьев, которым герцогиня почти
непрерывно обмахивалась, почему-то напоминал Анне ворону. Да и сама
герцогиня в черном с золотом платье, в гигантском воротнике и с
беленым лицом казалась ожившей восковой статуей, сбежавшей из
музея. Таких статуй вокруг было множество. В целом обстановка живо
напоминала некий готический фильм ужасов с зомби и нежитью.
Анна рассматривала людей и поражалась: фиолетовые и черные,
темно-синие и коричневые, болотные и стального цвета костюмы и
платья. Ни одного светлого! Только огромные воротники резали глаза
нелепостью и белизной. Даже полоски кружев на платьях были черного
или густо-красного цвета.
«Эта мода слишком безумна и неудобна, чтобы нравится хоть кому-то.»
-- Анна прислушивалась к разговорам и сожалела, что возможности
остаться дома у нее не было.
Беседы женщины вели о браках, о том, сколько получил приданого за
женой какой-то маркиз, и сколько выделил за дочерью некий жадный
граф. Если собеседником семьи оказывался солидный вельможа, женщины
молчали. Тут в разговор вступал герцог и обсуждал с лордом цены на
древесину, договор с Франкией о мире и прочие важные вещи.