Заметив интерес к своим мудям, черт заухмылялся и рукой потеребил свое
естество, которое тут же начало наливаться возбуждением. Глазки у рогатого
паразита сделались маслеными, а после он шагнул ближе и ухватил Александру за
задницу. Та тут же попыталась засадить ему между рогами, но черт увернулся и
затеребил свой член еще настойчивей.
— А ты в этом теле просто конфетка, знаешь? Давай-ка, не жмись. Покажи,
чему твоя эльфиечка от своих многочисленных любовников научилась. Знаешь, какие
мы с ангелом ценители такой вот красоты? И посмотрим, и пощупаем, и попользуем
немножко.
Слова и интонация, с которой черт их произносил, показались странным образом
знакомыми, но Александра никак не могла сообразить — откуда. Рогатый же
тем временем продолжил:
— Для чего еще девки нужны, если не для этого?
Александра яростно выругалась и кинулась на проклятущего выдвиженца из ада. Тот
вертелся, как… Ну как черт он и вертелся, но Александра его все равно скрутила,
нагнула и… вдруг поняла, что у нее самой откуда-то взялся член, который к тому
же благополучно стоит. Рогатый гад тем временем отбиваться вдруг перестал, а,
напротив, заурчал сытым довольным котом, встал на четвереньки и изогнул
косматую спинку, призывно отводя в сторону хвост и тем самым открывая вид на
свой по-обезьяньи голый и красный зад.
И в ту же секунду Александре нестерпимо захотелось вставить ему свой неожиданно
обретенный мужской орган, засадить по самые яйца, до шлепка. Она примерилась,
двинула бедрами… и проснулась.
Рассвет еще только занимался. На соседней кровати тихо сопела Джоанна. Янис-Эль
встала и пошла в купальню. Охладиться. И приснится же! Интересно, что сказал бы
о таком вот старик Фрейд? Какие-нибудь аберрации, сублимации и отрицание? Или
как в анекдоте: «Бывают сны, деточка, просто сны…» До этого в новом мире и в
новом теле Янис-Эль снилась в основном война. Она куда-то бежала, в кого-то
стреляла, что-то тащила… Сны были муторными и тягучими, словно она сама была
мухой, а ее видения — сладким, но смертоносным сиропом. После настроение
всегда падало ниже плинтуса, наваливались воспоминания о прошлой жизни и о
товарищах, с которыми было съедено не один, а несколько пудов соли.
К счастью (вот кто бы сказал, что это когда-нибудь окажется счастьем!), больше
ей тосковать было не о ком. С мужем развелась, родители умерли. Папа скончался
от сердечного приступа еще лет пять назад, мама — совсем недавно, и ее
смерть все еще причиняла боль. И вот ведь странная штука: тело капитана Александры
Иртеньевой, а кроме него все эти люди — мертвые и живые — остались в
прошлой жизни и в другом мире, а боль от потери и воспоминания об утраченном и
тут никуда не делись.